Источник фото:
https://www.shutterstock.com/
На днях я загремела в местную больницу с вполне конкретным, но при этом абсолютно непонятным диагнозом – отравлением.
Какой миленький!
Мы приехали сами сразу в приемное отделение, небольшую комнатку с двумя лежанками. По комнате бегало человек 10 в хаотичном порядке – все медсестры и врачи. Приехали с ребенком, так как его не на кого было оставить. Как муж потом рассказал мне, они по очереди подходили к нам, спрашивали, что болит, где болит, когда болит. И тут же отходили к мелкому: «Ой, какой хорошенький! Ой, какой миленький!». Потом меня осматривал следующий, задавал те же вопросы и точно так же отходил к ребенку.
Источник фото:
https://www.shutterstock.com/
Мне поставили капельницу и оставили лежать, а мужа попросили подняться и выбрать палату. Как он сказал, все три были абсолютно идентичны, и что ему там надо было выбирать, он не особо понял.
Палата оказалась достаточно большой – метров 20, с двумя кроватями, диванчиком, креслом, шкафом, столом, двумя пластиковыми стульями, тумбочкой и телевизором на стене. Меня уложили на кровать, повесили капельницу и собрались было уходить. Но я с возмущением начала требовать от них чуть более человечного отношения. То есть дать мне тазик/ведро/пакетики, показать, где кнопка вызова медсестры, дать бутылку воды со стола в другом конце палаты и дать салфетки. Казалось, что тут такого? Ведь я не просто так в больнице очутилась, я натурально не могла не то что передвигаться по палате (молчу про особенность передвижения с капельницей в руке), но даже встать с койки!
Что вы думаете, какой была реакция персонала? Три медсестры начали переглядываться между собой, старательно делая вид, что не понимают, о чем я, переговариваться и смеяться. О боги! Смеяться! Я, вот честно, до сих пор не могу понять, что смешного в просьбе больного пододвинуть ему тазик. Но ладно, пусть это останется на их совести.
Этюд в багровых тонах
Когда наконец муж смог им на бирманском с десятого раза втолковать, что нам от них требовалось, и они предоставили-таки все нужное, все ушли, и я осталась одна. Подумала: вот оно, самое время отдохнуть и закрыть глаза. И закрыла.
А когда открыла, то увидела такую картину: бутыль капельницы закончилась и шнур был почти наполовину залит моей кровью. В ужасе я начала судорожно вспоминать номер, по которому можно было вызвать персонал. Конечно же, я его не помнила толком, нашла на тумбочке под телефоном какой-то обгрызенный листочек с бирманским текстом, на котором в самом углу было ручкой написано несколько номеров.
Фото из личного архива Ким Вероники
Недолго думая, я набрала первый, с радостью услышала звонок в коридоре и попросила подойти ко мне в палату. Шла одна минута, вторая, третья. На четвертой я решила снова позвонить и уже как следует наорать. Но едва я потянулась к телефону, как услышала шаги в сторону палаты. Еще через 30 секунд открылась дверь, и ко мне зашла медсестра. Я показала ей свою руку, она кивнула и ушла. Я осталась сидеть в тихом шоке. Но она вернулась, неся с собой еще пару бутылок лекарства. Спокойно поменяла бутылки, спокойно «протерла» изнутри трубочку капельницы (сжав и потерев) в тех местах, где была кровь, еще раз кивнула и ушла.
Укол прямо в мышцу или что там у людей находится
Еще через час ко мне снова зашли медсестры – в этот раз их было две, с кучей шприцов. Что-то они ввели через катетер в вену, а один укол решили сделать прям так, в руку. В итоге сестра ввела содержимое шприца, похоже, прямо в мышцу или что там у меня находится… Было безумно больно. Место укола покраснело, а другая медсестра обвела ручкой место покраснения и подписала, что, во сколько и в каком объеме они мне ввели. Ну да, мы ж в третьем мире. Зачем писать что-то в книжке больного или где-то еще, когда есть сам больной? Его можно всего расписать, и запись никуда не потеряется! Тоже непонятная для меня мера.
Фото из личного архива Ким Вероники
Первые полтора часа я не сильно понимала, что происходит, и не замечала, что в палате полным-полно комаров. Когда мне полегчало, я обнаружила у себя на лбу три укуса, а еще на руках и ногах, которые дико чешутся и разбухают – у меня что-то вроде аллергии на укусы насекомых. Я попросила включить фумигатор от них, на что медсестра снова долго смеялась, а потом пришла с бутылью аэрозоля и попшикала им ровно вокруг меня. Будь у меня больше сил, я бы треснула ее телефоном.
Побег
Спустя какое-то время вернулся муж с ребенком. Пока мы решали организационные вопросы (вроде того, что требовали одеяло на вторую кровать, а они нам глупо улыбались и говорили, что нету), ребенок ползал по полу под нашим присмотром. В какой-то момент вечно смеявшаяся медсестра довела меня до состояния, близкого к бешенству, и я попросила мужа выпроводить ее, поскольку английский она не понимала. Он обратился к ней, она посмеялась, постояла, пошла к выходу. Но тут по дороге до двери увидела ребенка и снова остановилась – на этот раз потрогать его и снова поржать – тут кончилось терпение нас обоих и муж почти что вытолкал ее из палаты.
На ночь мы спросили, сколько по времени длится каждая бутылка лекарства, чтобы самим отмерять время и контролировать смену. В приемном отделении говорили, что я останусь у них минимум на два дня, а скорее всего и на все три. Но не проведя там и суток, я поняла, что надо бежать домой, что, собственно, и сделала на следующий день в обед. Жаль, их кухню не попробовала…
