Сегодня мой ребёнок горевал. Горько горевал, плакал навзрыд, кричал и колотил кулаками стену. Ему было больно, обидно и очень горько. Дело в том, что мы распилили его старую кровать и использовали как материал для постройки нового кухонного гарнитура. Муж у меня с руками, детская двухэтажная кровать давно пылилась в гараже, вот мы и решили сэкономить и сделать кухню самостоятельно.
Сын зашёл на кухню в разгар работы и увидел на одной из досок знакомые наклейки. Глаза моментально наполнились слезами, губы задрожали: «Вы зачем это сделали?! Это была моя любимая кровать!». Он злился и кричал, а мы стояли, растерянно хлопая глазами. А дальше было горе, которое выливалось сначала страшной злостью и криками, потом муками и отчаяньем, а затем тихой грустью и надеждой. И всё это внутри маленького 9-летнего мальчика.
Мне в моём детстве горевать не доводилось. Не потому что моё детство было сплошь радостным и чудесным, а потому что мои родители не умели обходиться с детским горем. В ответ на мои детские слёзы мне часто говорили: «Нашла из-за чего расстраиваться! Чего ты там себе напридумывала?! Сама виновата! Чего ревёшь из-за ерунды?! Раньше надо было думать!» и т. д. Один раз я так же рыдала из-за испорченной вещи, а мой папа судорожно бегал по кухне, пытаясь меня накормить, и всё время повторял: «Вечно ходите голодные, а потом ревёте, и отец у вас виноват! Ну-ка, ешь!». И я ела, не помню, что, но ела, давясь слезами. Всё это делалось не из злого умысла, а потому что родители не умели по-другому, не знали, как помочь ребёнку, который переживает настоящее взрослое горе в своей детской душе.
Я и сейчас часто слышу от многих родителей: «Да какие там у него проблемы в 8 (10, 15) лет? Придумал всё, а мы мучаемся!». Нам трудно вместить в своё взрослое сознание, что у этого маленького человечка внутри могут происходить по-настоящему важные вещи. И потерянная игрушка, распиленная кровать, сломавшийся телефон – это не всего лишь вещь, а настоящее детское горе, которое не меньше взрослого. Мы привычно обесцениваем, ругаем, а иногда не замечаем. Детские чувства внутри застывают непроходимой глыбой, саднящей болью, сквозь них потом не пробраться. А очухиваемся мы, когда видим закрытую дверь в детскую комнату, сигареты в кармане, прогулы в школе, хамство или плохую компанию. Вот тогда мы вздымаем руки к небу и виним Интернет, дурное влияние улицы, чьи-то «поганые» гены и чёрт знает, что ещё. А ведь на самом деле часто случается, что дети остаются нами незамеченными, неувиденными в своей боли, а потом вырастают и становятся нам чужими людьми.
Мой сын сегодня горевал. И я увидела его совсем иным в этом горе, я увидела, как много он прожил за свои 9 лет. Он плакал и говорил: «Мама, эта кровать всё, что осталось у меня от прошлого и той жизни, когда я был вашим единственным сыном. Я очень люблю брата, но очень горюю по тому времени, когда я для вас был единственным любимым ребёнком». Сколько недетской силищи и воли нужно, чтобы признавать любовь к маленькому братику, но при этом горевать и прощаться с частью своего детства! И дальше у нас был трудный разговор о смерти вещей и людей, о том, что жизнь движется и иногда нам бывает больно от этого движения, что взрослеть – это нелегко и иногда очень страшно, но, получая этот опыт, мы можем реализовывать свои мечты и желания. Разговор был совсем недетский, и в конце мой сын уже не плакал, а крепко обнимал меня.
Как часто я встречаюсь со взрослыми, которые застыли в детской боли. Как вскрываются бетонные саркофаги слёз и отчаянья, которые когда-то обесценили взрослые и по незнанию затолкали внутрь маленького человека, и он с этим жил со своих 3-5 лет до 35, до 40 и более. Детство не должно быть лёгким и безоблачным, но в нём должны быть любящие тебя взрослые, которые способны заметить тебя не только как благополучного и улыбающегося карапуза, но и плачущего, и злящегося, и горюющего. Заметить тебя такого и принять, не испугаться, не обесценить, не отвернуться, а рискнуть быть рядом с тобой.
Я очень трепетно отношусь к чувствам членов нашей семьи. Потому что это то, что делает нас родными людьми. Мы можем быть далеко друг от друга, много работать и редко видеться, но если мы чувствуем что-то друг к другу, то значит, мы – семья. И я замечаю, как у моих детей формируется, появляется тот самый навык, которого нам всем сейчас так сильно не хватает – навык поддержки. «Мама, ты расстроена, можно тебя обнять?» – такие слова – норма для моих детей, когда они замечают, что я грущу или плачу. «Тебя мама наругала? Это бывает, давай я с тобой побуду», – эти слова припасены у них друг для друга, если я шумлю и ругаюсь на них. Всё это появляется из их личного опыта, когда мы с мужем старались поддержать и заметить их в трудностях. Невозможно воспитать доброго, честного и любящего человека, можно только показать ему, как это, дать ему почувствовать, что значат доброта, честность и любовь, и надеяться, что он присвоит и попробует сделать этот опыт частью уже своей жизни.
