Детство, отравленное травлей

Если вы считаете, что вашего ребёнка никогда не травили его соученики или он сам не участвовал в травле, – вы, скорее всего, ошибаетесь. Это явление стало неотъемлемой чертой многих детских коллективов.

Что школа с детьми делает!

 Жека был жизнерадостным и смешливым мальчишкой невысокого росточка. Казалось, только палец ему покажи – и сразу улыбка от уха до уха. А смеялся он звонко, переливчато, словно у него внутри спрятан серебряный колокольчик.

Во всяком случае, таким он мне запомнился после того, как я видел его пару раз в нашей редакции, куда мама-корректор брала его с собой на работу.

Но однажды я попал в школу, где Жека учился, да не просто в школу, а в его класс. Классная руководительница этого 5 «В» придумала, на мой взгляд, интересную и полезную штуку – раз в месяц она приглашала кого-нибудь из взрослых, чтобы он рассказал детям о своей профессии.

– У тебя всё в порядке? – спросил я после урока. – Может, надо помочь? Не стесняйся, скажи.

– Нет-нет, у меня всё нормально, – он улыбнулся, как мне показалось, немного натужно и тут же, заметив мои сомнения, добавил: – Честное слово!

Когда все ребята убежали в коридор и мы с классной руководительницей остались одни, я признался, что один из её воспитанников – сынишка моей коллеги, и, насколько я успел заметить, вне школы он совсем другой.

– Возможно, – сказала учительница. – Но ведь здесь школа, и он очень старается. Прилежный мальчик, отлично учится. Всегда очень сосредоточен, весь внимание. …А впрочем, может, вы и правы: всё хорошо в меру.

Прокажённый

Прав был Александр Сергеевич, когда говорил, что «мы ленивы и нелюбопытны». Я тогда доверился Жекиной учительнице, а она, замученная нагрузкой в полторы ставки, классным руководством и кучей бумажной отчётности, доверилась своим ощущениям.

И только спустя годы открылась вся неприглядная правда о том, что происходило на самом деле.

Оказывается, пятиклассник Жека перешёл в эту школу совсем недавно, после четвёртого класса. Она считалась сильной и престижной – с углублённым изучением английского, истории и литературы. А на деле, как тут же обнаружил Жека, – ещё и очень жестокой. Новичка встретили плохо. Его травили чуть ли не всем классом.

Во-первых, он был ещё по-детски пухленьким и неуклюжим, этакий увалень, и на физкультуре над ним смеялись: «Женечка, толстушка ты наша!». А во-вторых, слегка лопоухий. Буквально на второй день две девчонки, сидевшие на третьей парте, как раз за Жекой, прямо во время урока незаметно сфотографировали на смартфон стриженый Жекин затылок, а потом отправили снимок эмэмэской по рядам. Только двое в классе – математичка и сам Жека – не понимали, почему все давятся от смеха.

Никто с Жекой не дружил. Всегда и всюду в классе он был один. Нет, он не был мальчиком для битья. Он, как мог, боролся за себя. Даже, вопреки маминому запрету, записался в секцию бокса и занимался там не менее прилежно, чем в школе. Во всяком случае, когда как-то раз после уроков мальчишки сорвали с него шапку и, встав в кружок, стали перебрасывать её от одного к другому, будто это такая игра, Жека молча врезал одному, потом другому…

Да только всех же в одиночку не побьёшь. Парни налетели на него гурьбой – и домой Жека вернулся с фингалом под глазом. Но нет худа без добра – после этого мама уже не ругалась с ним из-за бокса…

Так продолжалось почти до восьмого класса, когда травля прекратилась. Ребята повзрослели, а главное – Жека превратился в стройного парня с развитой мускулатурой и почти отличника. Он много читал, много знал, и всем с ним было интересно. Но вот сам Жека проявлял разборчивость в дружбе: сошёлся только с несколькими девочками и парнями, которые после восьмого класса перешли в их девятый «В» из других школ, а со «старичками» навсегда остался в слегка охлаждённых отношениях.

Боль памяти

Всё это я узнал годы спустя и совершенно случайно, столкнувшись недавно с Жекой – простите, с Женей – в кафе, куда мы оба, не сговариваясь, завернули перекусить и выпить по чашечке кофе.

Жене пришлось назвать себя – кто бы мог разглядеть в этом высоченном, широкоплечем мужчине того пухлого маленького мальчика. Тут же выяснилось, что Женя уже оканчивает филфак госуниверситета, год как женат, и мама его готовится стать бабушкой.

А потом он поведал мне свою нелёгкую детскую историю:

– Вы знаете, – говорил он, – я им, тем своим гонителям, даже в какой-то степени благодарен. Они многому меня научили. Я узнал, как, в общем-то, неплохие люди могут стать подонками, если они вдруг вообразят, будто рядом с ними, такими успешными и процветающими, кто-то маленький и никчёмный. Как это, в сущности, просто – оступившись, скатиться вниз по лестнице от homo sapiens к неандертальцу.

Он немного помолчал, помешивая ложечкой сахар в чашке и словно собираясь с силами:

– Но тогда… Тогда я ночами плакал от собственного бессилия. Строил несбыточные планы, как их всех поубиваю, и, в конце концов, решил убить себя. Я был близок к помешательству. И всё это продолжалось три с лишним года!.. Сам не знаю, как у меня хватило сил выдержать это ежедневное издевательство. Очень боялся, чтобы мама не догадалась, ведь кроме меня, у неё никого не было на всём белом свете. Она – это единственное, что меня удерживало.

– Слава богу, что всё так закончилось, без последствий, – сказал я.

– Да, всё закончилось без последствий, – эхом отозвался Женя. – …Если не считать того, что у меня было детство, отравленное травлей, и я никогда не приду на встречу выпускников…

Каждый охотник должен знать…

У нас это называют травлей, за границей – по-английски, буллингом (bull – «бычок», «задира») или моббингом (mob – «толпа», «сброд», «шайка»). Но как ни называй, смысл один – это агрессивное преследование одного или нескольких членов коллектива, сопровождающееся психологическими и/или физическими оскорблениями и унижениями.

Сайт  травлинет.рф сообщает: по оценкам европейских исследователей, в роли жертвы травли в разные периоды школьной жизни побывали 50% детей. Иначе говоря, каждый второй. В России дела обстоят не лучше. За последние годы, как утверждает официальная статистика, в нашей стране подвергались травле свыше полумиллиона детей. Причём как со стороны сверстников, так и старших ребят. И не только в школе – в учебных интернатах, колледжах, техникумах, во дворе, в спортивных секциях, в кружках, в оздоровительных летних лагерях…

Явление уже достигло таких масштабов, что нынешней осенью уполномоченный по правам ребёнка в России Анна Кузнецова публично попросила специалистов составить инструкцию для педагога, чтобы он мог квалифицированно навести порядок в детском коллективе.

Источник фото: shutterstock.com

В некоторых современных словарях уточняется: травля «может принимать черты преступления». На самом деле не «может», а всегда преступна. Даже кратковременное унижение большинством одного или двух-трёх детей способно вызвать у жертв тяжелейшие, подчас необратимые, душевные и физические травмы.

Зачастую проблема осложняется тем, что гонимые стараются скрывать свою участь от взрослых, ведь нас, как правило, с раннего детства ориентируют исключительно на успешность, и признаваться, что ты лузер, стыдно. А иногда, если ребёнок всё же решается рассказать близким о своей беде, его тут же останавливают: «Учись самостоятельно решать свои проблемы. Пора уже перестать держаться за материнскую юбку». Так что я бы предложил разработать соответствующие инструкции не только для педагогов, но также для родителей.

А ещё – для самих детей. Каждый ребёнок должен знать, как себя вести, если он паче чаяния оказался в роли гонимого, к кому обращаться за помощью, а если не к кому, то как выбираться из такой ситуации самостоятельно. И дети, которые подвергают травле своего товарища, тоже должны знать, как называется то, что они делают.