Он актёр кино и ТВ, режиссёр, сценарист, продюсер, драматург, журналист и писатель. О нём говорят:
-
этот человек способен удивлять своими непредсказуемыми поступками и решениями даже тех, кто его хорошо знает;
-
он склонен к разного рода, порой даже рискованным, экспериментам;
-
умница, талантище и просто обаятельный мужик;
-
сильная личность;
-
в совсем ещё недавнем прошлом – байкер и хулиган, сегодня – убеждённый консерватор, многодетный отец и хороший муж;
-
православный священник, временно и по собственному желанию отстранившийся от служения.
Об этом человеке вообще много говорят, и не вся информация – правда. Даже притом что, хотя и не слишком часто соглашается на интервью, он, разговаривая с журналистами, никогда не лжёт.
Вообще-то интервью (в случае, если человек искренен) можно сравнить с исповедью, которая, как известно, считается идеальной формой самоконтроля и совершенствования. Но когда беседуешь с Охлобыстиным, ответные реплики непредсказуемы по определению и на порядок интереснее любых, даже самых заковыристых корреспондентских вопросов. Поэтому «Аист на крыше» решил Ивана Ивановича не перебивать…
«Я добытчик, мне семью кормить надо»
– Вообще-то у нас настоящий табор… Хотя большая семья – это, конечно, счастье и возможность наблюдать за рождением целой цивилизации. Все шестеро детей – очень разные, но в житейском плане я за них не переживаю, знаю: ежели что – не только сами выберутся из любой сложной ситуации, но ещё и десять человек спасут. Правда, в том, что дети такими выросли, заслуга больше не моя, а мамы. Я знаю, что взвалил на её плечи большой груз, но она справляется.
Кстати, меня часто спрашивают, не упрекает ли меня Оксанка за то, что увёл её из профессии. Поэтому сразу говорю: ни-ко-гда. Более того, сколько раз предлагал ей сниматься, и она всегда категорически отказывалась. Потому что ей совсем не хочется. Ей нравится заниматься детьми, домом. А недавно я ей купил ши-тцу Глафиру (она же Сосиска). Маленькая такая, хитрая собачка, но очень клёвая. У неё жирный животик, но она всё равно всегда хочет есть...
На Санке в доме держится всё, у неё поэтому кличка Мать – Cыра Земля, а я – Далёкая Отчизна, потому что, когда, например, снимался в «Интернах», они меня практически не видели. Я возвращался домой, всех целовал и ложился спать и, как просыпался, сразу же снова уезжал. А что делать? Я добытчик, мне семью кормить надо. То есть я тоже всегда готов к беспокойству за детей, но Оксанка в плане воспитания держит меня в резерве, привлекает только когда случается что-то серьёзное – двойки, например. У меня примитивный принцип в учебе: главное, чтобы были пятёрки, но я начинаю с детьми разговаривать, пытаюсь привести примеры из своей бурной молодости. Честно говоря, старшие дочери меня недослушивают, думают, будто рассказываю только официальную часть, а главную, сущностную – замалчиваю. А что мне замалчивать? Я никогда не был хулиганьём, если про меня такое говорят – это преувеличено. В детстве был проказник, шалун. В юности, хотя нас и обвиняли в разврате, ничего такого не происходило, все были увлечены профессией. А теперь я, как все многодетные отцы, волк – подрабатываю, где только можно. Сейчас вот фэнтези пишу, а потом хотелось бы мелодраматический жанр попробовать – я ведь человек сентиментальный…
Мне нравится писать, я получаю от этого удовольствие. И служить тоже нравится. А вот сверхзадачи сниматься в кино у меня не было никогда. Я же работал большую часть жизни сценаристом, но сценарии не приносят стабильного дохода, а в кино платят хорошо, вот и пошёл в актёры.
Зовут сниматься часто, но приличные сценарии присылают крайне редко. «Интерны» стрельнули совсем неожиданно. Это было клёво, люди нас любили пять с половиной лет, и мы не могли разочаровать их откровенной пошлятиной, изо всех сил боролись, чтобы сериал не нисходил до уровня слизистых. А когда «Интерны» закончились – ситуация изменилась. То, что предлагают, в основном либо жесть, либо порнуха, либо подлая игра на растление, а иногда даже без сюжета. А зачем я буду позориться перед людьми? Это же потом не смоется...
Источник фото:
Иногда думаю: а в чём бы я с удовольствием снялся? Наверное, какого-нибудь положительного героя или прекрасного принца в «Золушке» сыграл бы. Но ведь не позовут. А ведь я чувствую неловкость из-за того, что не внёс свою лепту в развитие детского кино. Всё ценное, что в нём есть, было сделано четверть века назад, а сейчас… Не могу вспомнить ни одного хорошего подросткового или детского фильма.
«Я горжусь всеми своими девчатами-ребятами»
– Я никогда не делил свою работу на кино и сериалы, главное, чтобы это не был проект, который посмотрят с попкорном и тут же благополучно забудут. Но, честно говоря, сегодня это несправедливый, случайный бизнес. Продюсеры совсем не понимают, как делается кино, не разбираются ни в технологиях, ни в политесе, и при этом диктуют правила, потому что обладают возможностью проката. Одним словом, кино сегодня можно обозначить словом «печально», а я всегда старался придерживаться некоего статус-кво, деликатно относиться к выбору.
Кино – это отдельный мир, живущий по своим биологическим, социологическим и даже материальным законам. Да и среда непростая – сложно создать семью, устроить личную жизнь. У нас в окружении много знакомых актёров, дети знают, как всё происходит, и не хотят зависеть от таких вещей. У меня разумные детки, и если кто-то из них решит пойти в эту профессию, мы не станем на него давить. Запрещать что-то после определённого возраста – значит, подавлять их волю. Самое главное, чего нельзя делать с детьми, – их не уважать. И наши знают, что мы с мамой слишком дорожим их уважением, чтобы становиться помехой.
Анфиса когда-то думала о кино, но это было номинально. Когда выросла, получила профессию маркетолога и с удовольствием работает по специальности.
Варе всегда нравилось петь, но она понаблюдала мир шоу-бизнеса и рассудила: профессия врача не помешает заниматься вокалом.
Евдокия учится на орнитолога и играет на электрогитаре. Ей бы фламенко танцевать, Дуся у нас чернявенькая, красивая. Впрочем, то, что у меня дочери красавицы, понятно – это генетика, у них отец хорош…
Нюша ходила за компанию с младшим братом учиться музыке, но вообще-то она хорошо пишет. Младшие – Вася и Савва – пока с профессией не определились. Один «сжирает» сумки новых книг, ходит на стрельбу, бокс и тоже периодически пишет, да и второй уже в 11 лет пытался что-то писать. В общем, я всеми своими девчатами-ребятами горжусь, они самодостаточные, трудолюбивые личности и не эгоисты, как бывает, когда мало детей. Правда, они меня всё время критикуют: «Папа, ты не так одеваешься!». И я терплю – дети же, ничего не поделаешь…
Источник фото:
«Пастыри не бывают бывшими»
– Вообще-то детей у нас могло быть не шесть, а семь. Когда после пятого должен был появиться на свет шестой, плод замер на двухмесячном сроке. Такое бывает, но для Оксанки потеря оказалась страшным потрясением – женщина же. А я… Если бы стоял вопрос, кому выжить – мне или детям, я выбрал бы их. Это совершенно очевидно. Существуют вопросы, на которые нет двух ответов.
Самое ценное, что у нас есть – время нашей жизни, и по большому счёту мы все проживаем один и тот же опыт. Когда человек честно относится к своему делу – неважно, какая у него профессия. Поэтому я не собираюсь писать мемуары – не думаю, что моя жизнь отличается от остальных. Во всяком случае, она не интереснее, чем у других…
Вообще, Господь с нами общается событиями и людьми, и эти случайные пересечения, если к ним внимательно приглядываться, позволяют как-то видеть промысел Божий. Я, например, очень болезненно воспринимаю разлуку с храмом. Когда-то, посвятив себя служению, понял, что актёрствовать нельзя, но у меня большая семья, нужно её обеспечивать. И однажды, когда получил очередное предложение, мой начальник посоветовал мне не отказываться так уж оголтело от дополнительного заработка. Сказал: «Напиши патриарху, чтобы он рассудил». Я подумал-подумал и послал подробное письмо в патриархию, объяснил, что хочу собрать средства на строительство новой церкви. Через неделю получил ответ: «Печально, что приходится зарабатывать на стороне, но такие времена… Благословляем».
Сан остался, и пастыри не бывают бывшими, но пока снимаюсь, служить не могу. А ведь моя мечта – возвести в Подмосковье реабилитационный храм. Хочу, чтобы каждый человек имел возможность выехать за город, оторваться от суеты и обдумать какие-то свои насущные вопросы. При этом не нужно, чтобы церковь доминировала над решением его проблем. Церковь просто должна быть рядом, как спасительный корабль, с которого человеку в любой момент может быть протянута рука помощи…
Пока я снимаюсь в кино, мне имеет смысл быть в запрете, а когда не буду сниматься, смогу вернуться к служению. Но пока не получается. Надо с домом разобраться. Мы ведь его получили по последней лужковской программе помощи многодетным семьям, а теперь нам разрешили его выкупить, а сделать это без кино невозможно. Кроме того, нужно, чтобы меня подзабыли как доктора Быкова из «Интернов». Чтобы бабулечки шли в храм не к нему, а ко мне на исповедь...
Со временем обязательно что-то изменится, причём может повернуть и в хорошую, и в плохую сторону. Но мы с Оксанкой – реалисты, привыкли довольствоваться тем, что имеем. Я, конечно, не знаю, как дальше выкрутит, и значит, зависеть ни от чего нельзя. Самое главное – есть мы...
