Трагедия в керченском политехническом колледже попала на первые страницы газет во всем мире. Школьная стрельба заставила вновь вспомнить о трагедии в школе «Колумбайн» и вновь попробовать найти универсальное средство для предотвращения подобных инцидентов.
Керченское происшествие стало самым масштабным случаем школьной стрельбы в России: 21 погибший, включая самого стрелка, 67 раненых, у многих крайне тяжелые ранения.
Самая масштабная школьная стрельба в России. Но далеко не первая. Были аналогичные происшествия в Улан-Удэ, Волгограде, Ивантеевке, Московской области. Не везде это была стрельба, но, в сущности, неважно, чем тебя убьет однокашник – топориком, ножом, бомбой или пулей.
Сразу после трагедии эксперты и должностные лица бросились искать рецепты универсального лекарства от этой чумы. В принципе, ничего нового не предлагали: усилить охрану, установить везде рамки металлодетекторов и видеокамеры. Насколько это полезно и эффективно, мы уже писали ("Почем охрана для школы?"). Кстати, в керченском колледже были и рамки, и видеокамеры. Предотвратить трагедию они не помогли, зато сделали ее зрелищной. На что, возможно, и рассчитывал керченский стрелок.
Источник фото:
В списке рецептов: запрет Интернета как такового, запрет на жестокие компьютерные игры, повышение возраста для права на легальное приобретение оружия. Ну и усиленная психологическая работа с подростками, причем через Сеть, раз психологов на все образовательные учреждения не хватает. Министр просвещения России Ольга Васильева предложила готовить специалистов по магистерской программе «Web-психолог», чтобы решить проблему со школьной стрельбой, а заодно и проблему склонения детей и подростков к суициду через Интернет. После трагедии в Керчи министр заявила, что «на сегодняшний день существует много механизмов, позволяющих выявить детей и подростков, склонных к суициду. Однако для предотвращения подобных случаев их недостаточно».
Самое ужасное, что дело не в правовых нормах и отсутствии web-психологов. Самое ужасное в том, что никто, даже самые искушенные специалисты не могут до конца разобраться, кто и почему вдруг решается осуществить такой жуткий сценарий.
Мы не знаем – кто и почему
США – родина школьной стрельбы. Причем пресловутый «Колумбайн» – это далеко не первый случай в современной истории таких инцидентов. Не первый, но знаковый.
Американские социологи и психологи ведут отсчет с 2 февраля 1996 года – тогда в городке Мозес-Лейк, штат Вашингтон, Барри Лукайтис, 14 лет от роду, облаченный в черный плащ, вошел в здание школы «Фронтир» с двумя пистолетами и охотничьим ружьем. Застрелил двоих учеников, еще одного ранил, выстрелил в спину учителю алгебры. За два следующих года произошло еще шесть крупных инцидентов. Возраст нападавших – от 11 до 16 лет. География обширная – от Миссисипи до Кентукки и Пенсильвании.
И только в апреле 1999 года Эрик Харрис и Дилан Клеболд устроили всемирно известное массовое убийство в школе «Колумбайн» в городе Литтлтон, штат Колорадо. После этого массовые убийства продолжались. Но стали уже другими.
Криминалисты и психологи в США внимательно проанализировали биографии и личностные особенности всех школьных стрелков. Выяснилось, что между ними нет ничего общего. Кто-то сирота при живой матери-алкоголичке, кочевавший из одной приемной семьи в другую, переживший и унижения, и насилие, в том числе сексуальное. Кто-то сын благополучных родителей, педагогов по профессии, выросший в любви и заботе под бдительным присмотром профессионалов. Кто-то и впрямь из числа изгоев, которых травили в школе. А кто-то, наоборот, лидер стаи подростков, ловкий и искусный манипулятор. Кто-то считал мир чересчур жестоким к нему лично и к людям вообще и хотел отомстить, а кто-то упивался собственной жестокостью и начинал с того, что мучил собак в гаражах. У кого-то были голоса в голове, у кого-то нет.
В 2012 году Адам Ланза застрелил 26 человек в начальной школе «Сэнди Хук». C 2012-го, с момента массового расстрела совсем маленьких детей в школе «Сэнди Хук», только в США зафиксировано более 140 нападений на школы с использованием огнестрельного оружия.
Но атаки были другими. После стрельбы в школе «Колумбайн» американский социолог Ральф Ларкин пришел к очень тревожному выводу: Харрис и Клеболд создали «культурный сценарий» для следующего поколения стрелков. Они действовали в цифровом мире, завели свой веб-сайт, снимали домашнее видео, пропагандирующее насилие, писали пламенные манифесты. По наблюдениям Ларкина, после «Колумбайна» более 75% массовых расстрелов в американских школах были прямыми ссылками на Харриса и Клеболда. Более 90% предотвращенных школьных нападений с применением огнестрельного оружия были прямой реакцией на события в «Колумбайне». Если мы вспомним «керченского стрелка», то аналогия с событиями 1999 года неизбежна – он явно заботился о том, как будет выглядеть на видеокамерах в колледже. Похожий сценарий с использованием взрывных устройств и дробовика, похожая одежда, точно такая же игра «на камеру». Но похожий сценарий вовсе не означает, что мотивы у стрелка в Керчи были такие же, как у авторов кошмарного «сценария» Харриса и Клеболда.
Источник фото:
Мальчик по имени Джон Ладью
Объявлено, что будет проведена посмертная психологическая и психиатрическая экспертиза Владислава Рослякова, устроившего атаку в Керчи. Наверное, будут какие-то выводы. Хотя заглянуть в голову покойника – задача не из простых. Впрочем, голова живого зачастую – тоже темный лес, в том числе для психологов.
В апреле 2014 года в городке Уосик, штат Миннесота, был задержан потенциальный школьный стрелок. Ему было 17 лет. Его звали Джон Ладью. Бдительная соседка заметила, что парень таскает в гаражи странные предметы и вообще ведет себя странно, и пожаловалась в полицию. Полицейские нагрянули в гаражи незамедлительно. У парня действительно хранился необычный набор веществ и предметов для изготовления бомб, в том числе клей, порох, оксид железа, пиротехника, скороварка, а также арсенал огнестрельного оружия и боеприпасы.
Во время допроса в полиции парень почти сразу пошел на контакт и рассказал о том, что планировал массовый расстрел в школе, причем предварительно планировал убить всех членов собственной семьи, которые ничего плохого ему не сделали, просто он хотел, чтобы «жертв было как можно больше». Причем он много экспериментировал с взрывными устройствами, чтобы «не повторить ошибок в «Колумбайне» и на Бостонском марафоне». Парень хорошо знал химию, взрывное и стрелковое дело.
Родители Ладью были в шоке: семья благополучная, мальчик беспроблемный. Врачи никогда не диагностировали психические заболевания или депрессию. Никаких лекарств ему не прописывали. Он никогда не говорил, что хочет причинить кому-нибудь боль или вред, разве что один раз ездил на оленью охоту и хранил видео с убийством оленя в телефоне. Проводил много времени у компьютера, смотрел видео на «Ютьюбе», экспериментировал с «интересными устройствами», часто носил черное, как и многие другие подростки… Ничего необычного, и никак не понять, как в голове Джона созрел план школьного расстрела.
Разобраться в этом не смогли и квалифицированные психологи, которые тестировали парня во время следствия. Обычно у несовершеннолетних, причастных к серьезным преступлениям, наблюдается нарастание агрессии, учащались случаи правонарушений и прочих случаев асоциального поведения. Джон Ладью оказался совсем не таким. Он прошел весь комплекс тестов, предусмотренных для человека в его положении: провели оценку риска осуществления несовершеннолетним насильственных действий (SAVRY), провели тест на склонность к риску, развитие личности и восприимчивость к коррекции (RSTI). Никаких тревожных симптомов не нашли. У парня не выявили ни признаков жестокости, ни психических заболеваний, правда, выяснилось, что он не способен на любые глубокие чувства, в том числе и на глубокую привязанность к членам семьи.
Источник фото:
Психологи бессильны
Все три психолога, обследовавшие парня, пришли к выводу, что Джон Ладью страдает аутизмом легкой или умеренной степени тяжести, расстройством аутического спектра, которое раньше называли синдромом Аспергера. Примерно такой же диагноз есть у Майкла Фелпса, 23-кратного олимпийского чемпиона по плаванию.
Самый существенный признак расстройства – ограниченный круг интересов, зацикленность на чем-то конкретном. Майкл Фелпс зациклился на плавании. Джон Ладью – на бомбах и школьной стрельбе, на том, чтобы превзойти Клеболда и Харриса. Люди с такими расстройствами довольно полноценны в интеллектуальном смысле, но отличаются невероятной наивностью. Их легко втянуть в разнообразные преступные схемы – от детской порнографии, об этом подробно пишет адвокат Марк Мэхони ( ), до торговли наркотиками. Их легко зациклить на чем угодно.
Джон Ладью, которого остановили благодаря бдительности соседки и оперативности полицейских, вовсе не был извергом. Он зациклился на определенном сценарии, и ни один психолог не смог бы вычислить заблаговременно, что у него на уме, что бы по этому поводу ни думала министр просвещения Ольга Васильева.
Дело Джона Ладью закончилось досудебным соглашением, обвиняемый признал вину в хранении взрывчатых веществ и пройдет длительный курс психиатрического лечения, также он получил испытательный срок продолжительностью от пяти до десяти лет.
Но этот исход не отменяет главного: Джон Ладью, возможно, ровно так же, как и Владислав Росляков, живет в мире, где уже написан «сценарий», который может увлечь отнюдь не только патологически жестоких психопатов или изгоев.
И практически невозможно ответить на вопросы «кто виноват?» и «что делать?».
Очевидно одно: сейчас уже ни одна страна не защищена от подобных инцидентов, при этом зачастую по ошибке для описания таких историй используется слово «подражание». Это не подражание, у каждого из решившихся на атаку – свои мотивы, своя жизнь, свои демоны, далеко не всегда похожие на демоны предшественников. Именно это должны учитывать педагоги, психологи и все-все-все, кто столкнулся или может столкнуться с бунтом стрелка. Тут рамками металлоискателей, запретом компьютерных игр и web-тестированием не отделаться.
