Динамика современной жизни привела к тому, что вопрос о раннем развитии ребёнка стал одной из первостепенных реалий сегодняшнего дня. Нередко родители стараются его решить ещё в тот период, когда мама носит малыша под сердцем. И зачастую очень скоро… попадают в тупик. С одной стороны, Интернет наполнен многообещающей рекламой: «Обучение чтению с рождения!», «Английский для грудничков!», «Математика для эмбрионов!». С другой – предостережениями: «Методики раннего развития начали применять ещё в 1970-х. И каковы результаты подобных экспериментов? Разве в мире выросло поколение интеллектуалов? А вот число людей с проблемами психики множится год от года»…
Пытаясь разобраться, в чем же на самом деле содержатся зёрна истины, мамы и папы пытаются самостоятельно разобраться в тонкостях всевозможных методик, что, как правило, приводит к появлению неуверенности и даже опасений: а что такое раннее развитие вообще? Зачем и почему оно раннее? Нужно ли оно моему ребёнку? Может быть, пусть растёт здоровеньким, а остальное само собой приложится?..
К сожалению, далеко не все молодые родители имеют возможность отправиться со своими сомнениями к педагогам и психологам. Поэтому «Аист на крыше» решил обратиться к доктору биологических наук, профессору кафедры возрастной психологии и педагогики семьи Института детства РГПУ им. А.И. Герцена Елене Николаевой.
Интервью с Еленой Николаевой
– В прошлый раз Вы, Елена Ивановна, рассказали, как правильно развивать речь ребёнка ( "Особенности развития речи у ребенка"). А как Вы относитесь к тому, что некоторые мамочки начинают заниматься с грудничками, к примеру, математикой?
– Вообще-то, если мы хотим, чтобы у ребёнка были способности к математике, заниматься с ним арифметикой не имеет смысла. Ему надо петь. Да-да, не удивляйтесь, именно петь, и мы об этом ещё поговорим. А пока, чтобы всем стало понятно, как, почему и что конкретно происходит с ребёнком, давайте начнём с самого начала. Поговорим о первом критическом периоде в развитии малыша.
Определение «критический период» появилось в морфологии (наука о форме и строении организмов – ред.) ещё в начале ХХ столетия. Учёные заметили, что если женщина во время беременности употребляет то или иное вещество, это может привести либо к изменению развития ребёнка, либо к появлению той или иной патологии.
Сразу же уточню: речь совсем не обязательно идёт о наркотиках, алкоголе или каких-либо страшных токсинах. На ребёнка может повлиять приём гормональных препаратов или, скажем, антибиотиков. Один из самых ярких примеров – употребление талидомида, который в 1950-х годах широко применялся в Европе. Это лекарство обладало замечательным свойством – полностью снимало токсикоз. И всё было бы хорошо, если бы лет через десять специалисты не обнаружили, что дети употребляющих талидомид женщин рождаются с серьёзными проблемами – у них либо вообще нет рук, либо конечности есть, но не обычные, а очень странные…
– Даже страшно о таком подумать!
– В Великобритании до сих пор живут в специальных заведениях пожилые люди, от которых тогда отказались родители… Кстати, в Осло есть скульптура беременной женщины без рук, это символ одновременно и той трагедии, и того, что, несмотря на весь ужас ситуации, женщина может познать счастье материнства. А говорю я это для того, чтобы наши женщины знали и всегда помнили: беременность – не тот период, когда можно употреблять какие-либо препараты без консультации врача!
То, о чём я рассказала, крайне важно, однако развитие ребёнка только морфологией не объяснишь. Из психологии мы знаем такое понятие, как «сенситивный период», и состоит оно в следующем: ребёнок, который ещё вчера совершенно не мог понять того, что ему объясняют родители, начинает вдруг легко осваивать недоступную ему недавно информацию. Родители не могут взять в толк, что произошло с их малышом, но специалисты знают и могут объяснить, в чём дело.
В основе как критических, так и сенситивных периодов лежит одно и то же явление – созревание мозга. Протекает этот процесс не постепенно, а рывками, и любой критический период – это ограниченный отрезок времени, когда складывается та или иная психологическая или психофизиологическая функция. Причём для её формирования необходимы специфические стимулы.
– Такие, как пение, – для развития математических способностей?
– Не только. Давайте представим, что мы бушмены и живём в Центральной Африке. У этого народа принято первые два года не выводить ребёнка на яркое солнце, и дети проводят всё время в полутёмном бунгало. Такая практика приводит к тому, что у взрослого бушмена зрение составляет 60 процентов от показателей европейца. А причина в том, что у ребёнка погибают 40 процентов нейронов, отвечающих за анализ зрительной информации. Почему такое происходит, тоже объяснимо. Нейроны могут своевременно включиться, только создав не менее двух, а лучше 15 тысяч связей, и поскольку ребёнок-бушмен фактически не видит света – то есть нет стимуляции, – этого не происходит, и нервные клетки погибают.
Примерно такая же история происходит в последние пару месяцев беременности и в первый год жизни с музыкальным слухом, если мама и папа малыша сами не поют и вообще не слушают музыку.
– Всё равно, какую музыку, даже тяжёлый рок?
– Ни в коем случае! У новорождённого ребёнка нейроны не изолированы, и пока не завершён процесс миелинизации, то есть существенной изоляции нервных клеток, не должно быть не только тяжёлого рока, но и вообще громкой музыки и ора родителей. В противном случае, поскольку происходит активация не одного, а сразу целой группы нейронов, может случиться что угодно, вплоть до судорог.
До пяти лет ребёнок должен слушать только очень спокойную, тихую музыку, такую, как женский голос, поющий колыбельную. Но беда даже не только в тяжёлом роке. Хуже, что сегодня родители молчат, культура пения, которая существовала веками, постепенно уходит.
Источник фото:
shutterstock.com
И вот, наконец, ответ на вопрос, который Вас так взволновал. Доказано, что область, которая реагирует на изменение высоты тона звука, отвечает также за высшую математику. Именно поэтому Эйнштейн и другие физики, отправляясь на свои симпозиумы, привозили музыкальные инструменты и исполняли вместе какие-то произведения – у них всех был прекрасный музыкальный слух.
Это – общие позиции. А теперь поговорим о запечатлевании…
– Простите, не поняла?..
– О первом критическом периоде, который называется импринтинг. Его суть в запечатлении образа родителя. Это явление хорошо описал лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине Конрад Захариас Лоренц. Он провёл ряд экспериментов – сначала взял три гусиных яйца из инкубатора и, когда птенцы вылупились, стал первым, кого они увидели. Затем, для другой партии гусят, использовал вместо себя движущийся трёхколёсный велосипед. И пришёл к выводу: новорождённые воспринимают как своего родителя первый движущийся объект, который видят.
Примерно такую же закономерность установил американский психолог Гарри Фредерик Харлоу. Он провел очень тяжёлый эксперимент – такие сейчас запрещены, но тогда это было возможно.
Харлоу отобрал у матери новорождённую обезьянку и поместил её в клетку, где были установлены два проволочных манекена. Первый имел бутылочку с молоком, а второй был обмотан махровым полотенцем. Обезьянка пила на манекене молоко, а потом висела на махровом полотенце. Когда же она подросла, он выпустил её в общий вольер, но она никак не общалась с членами стаи. А позже, когда у неё всё-таки появился свой детёныш, раскусила ему голову, как орех.
– Но почему? У неё же должен был сработать инстинкт!
– Она просто не умела взаимодействовать. А по поводу инстинкта Лоренц тоже сделал вывод: чем сложнее организм, тем инстинкт более окрашен индивидуальными особенностями. Другими словами, наши с вами родительские инстинкты соответствуют тому, как за нами в детстве ухаживали мама и папа.
Ориентируясь на поведение родителей, ребёнок будет в дальнейшем выстраивать свою жизнь. Если мать пьющая, он будет считать, что пить каждый день – единственно правильный способ существования. Если родители ежедневно скандалят – это норма, так живут все. То есть ребёнок запоминает родительский образ и считывает с него поведение, принимая его как идеальное.
Именно поэтому дети до шести лет никогда не «сдают» своих родителей. Ребёнка могут избивать до синяков, но, поскольку мама для него – идеальный объект, малыш никогда не признается, откуда появились синяки, будет говорить, что упал. По этой причине доказать факт насилия над детьми всегда чрезвычайно сложно. И эта сложность вытекает из первого критического периода.
Кстати, у человека запечатлевание происходит в первые пять-десять часов жизни. А потому крайне важно, чтобы ребёнок с первой же своей минуты был с матерью. И то, насколько интенсивно она с ним взаимодействует, в дальнейшем отразится на всём, в том числе на прохождении критических периодов. Я рассказала сегодня о первом, но на самом деле их много, и, на мой взгляд, родители должны о них знать. И обязательно понимать: воспитание ребёнка – это совсем не просто...
