Эту девочку воспитывали для того, чтобы она была добропорядочной женой и матерью детей коронованной особы, а она стала самодержавной императрицей, которая сделала себя сама.
Екатерина Великая – под этим именем вошла в российскую историю София Августа Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская, уроженка вполне заурядного рода германских князей.
Семейные традиции
Будущая императрица родилась 21 апреля (2 мая) 1729 года в небольшом германском городке Штеттин в семействе герцога Христиана-Августа Ангальт-Цербстского и его супруги Иоганны-Елизаветы, урожденной принцессы Голштинской. Она стала первенцем в этой титулованной, но бедной и заурядной семье.
Отец, хоть и голубых кровей, но дослужился только до генерал-майора в армии короля Пруссии и был назначен комендантом в Штеттин, где квартировал пехотный полк. Мать, сама едва выбравшаяся из подросткового возраста, любила светскую жизнь и частенько покидала Штеттинское захолустье ради развлечений при дворе в Берлине или в замках более состоятельных родичей и часто таскала по гостям свою старшую дочку.
София Августа Фредерика, или, как ее называли дома, Фике, выросла в бедности, если не сказать в нищете. По меркам мелкопоместных немецких князей, впрочем, это было вполне благополучное детство. Но ела она не досыта, носила перелицованные платьишки, игрушки были самые простые. Играла будущая императрица чаще всего вместе с мальчишками во дворе замка. Лазала по деревьям и подземельям, за что ее бранили и наказывали. Девчачьи чинные игры она с малолетства презирала. Возможно, детские проказы в Штеттине научили ее верховодить мальчиками. Потом уже на российском престоле она умело управляла мужчинами.
Источник фото:
Мать, как вспоминала впоследствии Екатерина, воспитывала ее при помощи пощечин, которые раздавала по поводу и без. А еще бесконечно унижала девочку. С малолетства внушила той, что она нехороша собой, а значит, ей трудно будет выйти замуж. К тому же дерзка и непокорна. Чтобы смирить гордыню дочери, мать заставляла ее приветствовать всевозможных знатных дам, целуя подол их платьев. Девочка покорно исполняла повеления, но это научило ее не смирению, а лицемерию.
Верная жена и добродетельная мать
Мечтой каждой мелкопоместной немецкой принцессы было удачное замужество. Самым идеальным вариантом считался брак с коронованной особой, где она стала бы преданной супругой и добродетельной матерью наследников трона. Такое идеальное будущее готовили и для Фике.
Учили ее, как и всех прочих немецких принцесс, всему понемногу. Чуть-чуть английского, французского и итальянского, танцы, музыка, азы истории, географии, богословия. На учителях, правда, особо не экономили. Помимо гувернантки-француженки, воспитанием Фике занимались капеллан-француз, француз – учитель чистописания и два немца – учителя немецкого языка и музыки. Впоследствии в своих записках Екатерина вспоминала первых воспитателей с умилением и благодарностью. Особенно гувернантку, которая давала ей читать Расина, Корнеля и Мольера, а также научила быть вечной насмешницей, подобно истой парижанке.
Одним из самых сильных впечатлений ее детства стала встреча с католическим священником, который слыл умелым хиромантом и, взглянув на ладонь девочки, предсказал ей три короны. То есть предсказал исполнение мечты.
Счастливый лотерейный билет в Россию
Мечты стали сбываться, когда Фике исполнилось 14 лет. Российская самодержица Елизавета Петровна стала подыскивать в Европе невесту для своего племянника и наследника Петра Федоровича, урожденного принца Голштейн-Готторпского.
В результате ожесточенных интриг в список невест попала и Фике, чью кандидатуру поддержал король Пруссии. Фике видела своего потенциального мужа и троюродного брата, когда ей было 10 лет, и тщедушный мальчик произвел на нее тягостное впечатление. Но какое это имеет значение, если впереди – корона? Ее даже не смущала необходимость принять православие, что очень беспокоило отца – убежденного лютеранина.
Мать с дочерью отправились на смотрины.
Путешествие в очередной раз убедило Фике, что Петербург «стоит мессы». До Риги они добирались в хлюпких рыдванах на перекладных, ночуя на почтовых станциях в убогих семейных спальнях почтмейстеров. В Риге все волшебным образом переменилось: соболиные шубы, роскошные сани, гвардейский караул, королевские почести.
В Петербурге мать с дочерью задержались на несколько дней, чтобы, как деликатно сказано в гоф-фурьерском журнале: «применить свой туалет к общепринятой моде». Фике ехала к своему счастью, имея в качестве приданого двенадцать сорочек и три платья, чего было явно недостаточно. Извещенная об убогости гардероба невесты и ее матери императрица Елизавета попросила это исправить в модных ателье столицы империи.
Роскошь Петербурга и пышность двора потрясли мать и дочь до глубины души. Возможно, в те дни Екатерина и решила, что Россия – ее судьба.
Уроки самодержавного лицемерия
В своих записках уже зрелая императрица пишет, что, оказавшись в далекой стране, она поняла, что для того, чтобы здесь остаться и укрепиться, она должна 1) нравиться великому князю, 2) нравиться императрице, 3) нравиться народу. Екатерина откровенно делится: «Я хотела бы выполнить все три пункта, и если это мне не удалось, то либо (желанные) предметы не были расположены к тому, чтоб это было, или же Провидению это не было угодно; ибо поистине я ничем не пренебрегала, чтобы этого достичь: угодливость, покорность, уважение, желание нравиться, желание поступать, как следует, искренняя привязанность».
Еще она поняла, что для того, чтобы «остаться в России, иметь в ней значение и – как знать? – играть в ней роль, следует сделаться русской».
Источник фото:
А это, прежде всего, русский язык и православие.
Фике, невзирая ни на какие вечерние увеселения при дворе, каждое утро на рассвете повторяла уроки своего учителя русского языка Ададурова. Полуодетая девочка ходила босиком по комнате, заучивая трудные слова, склонения и спряжения. В результате – тяжелейшее воспаление легких. Прогнозы лекарей самые неблагоприятные.
Но весь двор и сама императрица с радостью обсуждают такое усердие в русской словесности.
Девочка почти в бреду, почти при смерти, и мать предлагает позвать лютеранского пастора. А будущая Екатерина Великая требует к ложу Симеона Тодорского, православного священника, которому было вверено религиозное воспитание великого князя и который должен был вскоре приступить к религиозному воспитанию будущей великой княгини. Она уже считает себя православной.
И опять набожная Елизавета Петровна чуть не рыдает у постели больной, а при дворе разлетаются лестные для будущей императрицы слухи. Каждый может сам для себя решить, чего здесь было больше – «угодливости, покорности или уважения».
Руссо и Россия
Юная Екатерина старательно интересуется российской историей и русскими обычаями, расспрашивает придворных об их генеалогии и подвигах Петра Великого, о правлении Анны Иоанновны. Во время поездок в Киев, Москву, Троице-Сергиеву лавру с немецкой дотошностью вникает в мельчайшие детали того, что видит вокруг. И все старательно запоминает.
А еще она читает. Именно в России маленькая Фике пристрастилась к чтению, причем от дамских любовных романов быстро перешла к трудам Руссо, Монтескье, Вольтера, Дидро и других титанов философии, права и экономики.
Так складывалось мировоззрение будущей императрицы, в котором идеи просветителей накладывались на знания о России, где, как ей казалось, эти идеи можно было применить с большой пользой.
Так выросла и сформировалась та, кого в России назовут Великой. Та, кого растили как верную жену и добропорядочную мать, а прославленной властительницей, которую Вольтер назвал Семирамидой Севера, она сделала себя сама.
При добавлении нового комментария на данный материал, Вам на почту будет приходить уведомление об этом со ссылкой на новый комментарий. В любой момент Вы можете отписаться от уведомлений, перейдя по специальной ссылке в тексте письма.
Для активации подписки, просьба перейти по ссылке в письме!