Иногда самые неожиданные качества наших детей могут составить их судьбу. Бывает, смотришь на ребёнка: ну до чего несуразный, нескладный, вечно витающий в облаках и как будто постоянно находится где-то далеко. Его за это ругают, требуют стать серьёзнее, быть внимательнее и смотреть на учителя, а он потом вырастает прекрасным писателем или вдумчивым учёным. Если, конечно, удалось пронести сквозь нелёгкое детство самую суть и не растерять по дороге среди требований и правил.
Я помню, как всё детство получала от взрослых за свою стеснительность и боязливость. Мама вздыхала: «Все дети, как дети, а эта забьётся в угол и стоит». Знакомые крутили пальцем у виска: «Как она у вас в школе будет? Ведь это же ненормально!». От меня даже в детском саду отказались и посоветовали маме сводить меня к психиатру: мол, девочка у вас неадекватная, забилась в угол, побледнела и молчит, ни с кем не разговаривает да всхлипывает тихонько.
Вот каково было матери слышать такое каждый раз, когда мы с ней оказывались на людях?! Когда я в 5 лет просто залезала с воплями под кровать при виде гостей или кричала и тянула маму за руку, когда та пыталась поговорить с соседкой. И вечное это неодобрительное качание головой, вечное сравнение меня с «нормальными» детьми.
Мама очень боялась, как я пойду в школу. Я её ни на шаг от себя не отпускала. В школе я приспособилась, стала замкнутой и очень стеснительной девочкой. Когда меня спрашивали на уроке – молчала, не могла и слова вымолвить от страха и напряжения. С детьми особо не играла, постоянно плакала по утрам и просила оставить меня дома. Естественно, я моментально стала двоечницей, из-за страха я очень плохо понимала программу, не успевала за другими детьми. Однажды моя классная руководительница вызвала маму на разговор: «Ваша дочь не успевает по программе. Её нужно отправить в коррекционную школу». Я плохо помню, как мама пережила это сообщение, она молчала, у неё тогда была моя младшая сестрёнка на руках, корова, стадо овец и огород в 12 соток. А тут ещё вселенная подкинула неполноценную девочку.
Меня не стали переводить в коррекционную школу, мама старалась реже появляться на собраниях и не проверять у меня дневник с кучей двоек. А потом вообще успокоилась, когда в 3 классе я вдруг начала запоем читать всякие детские рассказы и комиксы. Для меня же книги были способом отвлечься от постоянного напряжения и страха. Но училась я по-прежнему плохо, по математике – сплошные двойки, по русскому – три с натяжкой. То, что весь класс давно понял, я осваивала только спустя 3-4 месяца, ком неусвоенных знаний рос, но меня каким-то чудом или из жалости переводили из класса в класс.
В старшей школе я обнаружила себя сидящей всегда отдельно и редко с кем-то разговаривающей. Я начала носить чёрные вещи, слушать тяжёлый рок, за что меня регулярно высмеивали одноклассники, а учителя просто махнули рукой. Хотя при этом у меня обозначились любимые предметы в виде биологии и литературы. В 9 классе я ненавидела школу, а школа ненавидела меня. Я молча забрала свои документы после выпускного и отнесла их в школу через дорогу, где меня, к моему удивлению, взяли в довольно сильный класс.
Я всегда ощущала себя одиночкой. Читала я по-прежнему много, но всё не по программе, со временем научилась недурно писать сочинения по литературе и даже иногда строчила их одноклассникам. Это было лучше, чем постоянно чувствовать себя немножко изгоем.
Я незаметно выросла из затравленного ребёнка в обычного подростка с кучей комплексов, убитой самооценкой и жутким одиночеством внутри. «Поступай в медицинский, на фельдшера. В поликлинике всегда работа найдётся», – сказала мама, хотя видела, как я штудирую биологию, надеясь на медицинскую академию. Я тогда думала про себя, что я закоренелая троечница и в вуз мне путь закрыт навсегда. Никто в меня не верил, и я в себя не верила…
Сейчас вспоминаю всё это – и сердце сжимается. Как из того затравленного зверька, страшного, несуразного подростка в прыщах я выросла в такую, какая есть сейчас?! Я собирала себя по обломкам. И что самое забавное, в моей сегодняшней профессии, в моей нынешней деятельности мне как раз и пригодились все те навыки, которые казались взрослым ненормальными и ущербными!
- Моя отсталость – это, оказывается, просто медленный темп, желание вглядываться в каждую деталь, вдумчивость, осторожность и бережность. Я умудряюсь подмечать детали, которые все пропускают мимо, иногда я вижу ситуацию с какой-то такой стороны, с которой её никто и представить не мог! Как раз всё то, что так необходимо в работе психологу.
- Моя способность быть в одиночестве – это критическое мышление, сомнения, нежелание идти со всеми и умение прокладывать свой путь.
- Мои страхи, стеснительность – это высокие требования к безопасности. Я знаю, каково быть маленьким, одиноким человечком в большом мире, поэтому мне легко удаётся отогревать таких же раненых в детское сердце людей.
Как часто мы смотрим на своих детей и не верим в них, думаем: «Ну что он может?! Учится кое-как, музыку странную слушает, одевается не пойми как, волосы отрастил/покрасил/обрил». Нам кажется, что надо детей перевоспитывать, чтобы как все, чтобы успеваемость, чтобы в окно на уроках не пялился и падежи учил. Мы краснеем за них на собраниях, проверяем дневники, требуем, чтобы не закрывал дверь в комнату, не сидел в Интернете и зачёсывал политкорректную чёлку на нужную сторону. А они всё равно не такие, как нам надо. С ослиным упорством они не понимают математику или пишут в тетрадях «жы», спят до обеда в выходные, просиживают ночами в Интернете, закатывают глаза на наши нравоучения, рисуют аниме или вообще что-то отвратительное и пугающее, поют жуткие и непонятные песни, а потом вдруг вырастают…
Что и говорить, вуз я окончила почти в 30, и уже 100 раз опровергла идею о своей умственной неполноценности. Моя мама иногда мне рассказывает, как встречает на улице мою первую учительницу. Та обычно подходит к ней и с сочувствием в глазах спрашивает, удалось ли маме пристроить куда-нибудь её глупенькую девочку. Мама обычно улыбается и говорит: «Да, вот второе высшее оканчивает».
Фотография из личного архива автора.
