Я кричу…
Обычно я обнаруживаю себя со сжатыми кулаками, когда уже плохо понимаю, что кричу и на кого конкретно обращён мой гнев. Я будто в мареве ненависти, не выбирая дороги и способов, выливаю на близких свою ярость. Накопленные чувства летят разрывными пулями в детей, застревают у них где-то в районе сердца и потом колют горькой занозой всю жизнь. У меня таких заноз миллион, и каждая болит по-своему. Полученные в детстве трофейные раны родительской любви. А по-другому было никак, во всяком случае в моём детстве. В мире своих детей я каждый день учусь, чтобы пуль им от меня досталось меньше.
Покажите мне мать, которая никогда не кричала на своих детей и не тронулась рассудком?! Покажите ту, что не испытывает злости на этих маленьких гномов, которые каждый день проверяют нас на человеческую прочность?! Я таких не видела. Я сама такой никогда не была. Вот только принимать себя злящуюся, в ярости и ненависти очень тяжело. Мы кричим, упрекаем, ругаемся, иногда почти ненавидим своих детей, а вечерами готовы откусить себе язык за сказанное. И обещаем, клянёмся и божимся, что это было в последний раз. Как трудно прикасаться к своей злости на детей, как трудно признаваться в ней и присваивать её. Злость сама по себе очень некрасивая и неэстетичная вещь: сжатые зубы, налитые кровью глаза, сжатые кулаки и готовность напасть и разорвать. А злость на детей, это – особое чувство, в нём, кроме всего этого, есть ещё и глубокий внутренний запрет. Нельзя сожрать своей яростью ребёнка, ведь, помимо сильной злости, в этот момент мы чувствуем к нему и огромную любовь. Именно она останавливает нас, чтобы не пойти по головам, не навредить, не смять в порыве ярости это хрупкое существо.
Я часто злюсь на своих детей, кричу ещё чаще. Я злюсь на разбросанный конструктор, на кучу вещей на полу, на громкие крики и на много ещё чего. И кажется, всего этого можно избежать, предусмотреть, воспитать и нивелировать острые углы. Следи, воспитывай, приучай, старайся… и вот уже в определённый момент этих натужных попыток избежать злости замечаешь, как запихиваешь внутрь себя поднимающийся гнев. От злости на детей никуда не деться, она, как самый точный маркёр собственных границ, мигает красной лампочкой, дёргает за расшатанные нервы, заставляя нас смотреть правде в глаза. Даже очень любимые и долгожданные люди – наши дети – могут бесить. И это нормально, это закономерный процесс сохранения собственных границ и себя.
Наши неумелые попытки обращения с собственной злостью дают нашим детям шанс чуть легче признать это чувство в себе. Матери правда не боги, в этой роли очень много обычного и человеческого: слабости, растерянности, непонимания и, конечно, злости. А детям в действительности не очень-то и нужны эти натянутые улыбки и попытки сгладить острые углы. Часто легитимный барьер, строгое нельзя, выкрикнутое в порыве: «Задолбали!» – как явный дорожный знак на пути детско-родительских отношений, мол, сюда нельзя, тут мамина территория. И это важно для наших детей, они как будто яснее начинают нас видеть в наших реальных чувствах, пусть это злость, пусть это ярость, но суть в том, что они настоящие.
Сейчас я всё меньше похожа на идеал прекрасной матери, к которому я очень долго стремилась. Мне по-прежнему страшно и тревожно от того, что вынесут мои дети из своего детства, я понимаю, что в этой тревоге есть моя любовь к ним. Сегодня я ругалась за невымытую посуду и бардак в детской. Мои сыновья бухтели под нос про нелёгкую детскую долю. Мы воевали за моё право видеть чистый стол и не спотыкаться об игрушки. А вечером ныли внутри меня мои детские ранения – до тех пор, пока два маленьких человека не подошли и не обняли меня: «Спокойной ночи, мамочка». Так буднично и так глубоко, после целого дня столкновений и бытовых войн объятия и слова, попадающие в самую материнскую суть.
Злость на детей не исключает любви. И случается так, что в пространстве, где крика и войн даже больше чем нужно, в уголке неслышно сидит любовь. Она обязательно напомнит о себе, как бы мы с вами ни пытались злиться.
