Самые ценные подарки, которые мы дарим детям и внукам, — те, которые они будут хранить вечно, передавая их своим детям и внукам. Зачем? Чтобы чувствовать, что они не одинокая былинка на ветру.
«Ненаглядному моему сыночку…»
Гости съезжались к внуку наших друзей на первый в его жизни юбилей — мальчику исполнилось десять лет. Большинство — друзья родителей юного юбиляра — приезжали со своими детьми, некоторые мальчики и одна девочка, одноклассники, явились сами.
И все, конечно, с подарками. Бедный новорождённый не знал — то ли встречать новых гостей и отвечать на их поздравления, то ли рассматривать, что ему принесли. Он буквально разрывался между правилами хорошего тона и страстью всякого ребёнка к новой игрушке.
А подарили ему в тот день много чего. Конструктор, из которого можно было собрать модель самолёта времён Второй мировой войны, но почему-то не российского, а американского. Небольшую железную дорогу — с рельсами, поездом, семафором и двумя станциями. Красивую осеннюю куртку. Три футболки с надписями, обозначающими современные эстрадные группы. Недешёвую авторучку, какие обычно преподносят бизнесменам, чтобы они расписывались под выгодными договорами. Кроссовки на лето. Модный самокат. Мы с женой, единственные, принесли книгу — красочное, с прекрасными иллюстрациями издание «Трёх мушкетёров» Александра Дюма.
Все подарки — нужные и полезные. Но я вдруг поймал себя на том, что тем не менее они какие-то не такие. Что-то в них было ущербное. Потом догадался. Уже через год-другой половина этих подарков отслужат свой срок и будут выкинуты в мусоропровод. А остальные ничем не напомнят ни сегодняшнему маленькому юбиляру, ни его родителям, откуда и по какому поводу они взялись в доме. Вот ведь и я на «Трёх мушкетёрах» не догадался сделать памятную надпись.
А ведь хорошо помню, как и какие дарили подарки раньше. Пару серебряных ложечек с мелкой гравировкой, на одной — «От бабушки Лены в день рождения. 1.04.48», на другой — «От дедушки Юры в день рождения. 1.04.48» Массивный, с металлической отделкой на обложке, альбом для фотографий: «На память любимой Катеньке и Жоре в день их свадьбы. Живите долго и счастливо! Ваша тётя Варя. 15 ноября 1938 г.» Огромный альбом с рисунками Гюстава Доре: «Будущему художнику, ненаглядному сыночку Ванечке в день окончания художественной школы. Мама. 1951 г.»…
Источник фото:
shutterstock.com
Выбросить или сохранить?
Всё это дарилось навсегда. Чтобы дорогой, чаще всего совсем юный, человек помнил и дату, и самого дарителя. Революции, войны, репрессии, а ещё раньше болезни и эпидемии, против которых не было никакой защиты, приучили людей к мимолётности человеческой жизни. Но тем сильнее в их сердцах утверждалось нежелание подчиняться этой несправедливости. Они хотели, чтобы, по крайней мере, память о них сохранялась как можно дольше.
Да, в итоге большая часть тех подарков прожила намного меньше, чем мечтали те, кто их дарил. Но вины дарителей в этом не было. Во второй половине 50-х годов прошлого века в стране началось массовое жилищное строительство, и в одно мгновенье почти весь привычный быт безнадёжно устарел. Малогабаритные квартирки с низкими потолками не принимали не только громоздкие, тяжеленные буфеты, комоды и огромные, как цирковая арена, обеденные столы. В двух-трёх комнатках новых пятиэтажек не было места и для «вечных» вещей — массивных чернильных приборов, бюваров и тех самых альбомов с фотографиями, дореволюционных собраний сочинений классиков, отрядов фарфоровых статуэток и уймы вазочек, словно в цветочном магазине. Всё это волокли во двор на помойку, откуда потом наиболее ценное перекочёвывало в антикварные магазины, а то и в музеи.
Жизнь с тех пор становилась всё более практичной и утилитарной — одноразовой. И сегодня почти все мы живём так же. Ещё совершенно крепкая одежда и обувь выбрасываются, потому что вышли из моды. Устаревшие мобильники, телевизоры — в утиль, надо быть в тренде. Сломавшуюся бытовую технику — туда же, поскольку чинить дороже, чем купить новую... И книги — тоже, оцифрованная библиотека не занимает никакого места и к тому же гигиенична… Уже и производители давно смекнули: закладывать в товар многолетнее качество ни к чему — чем быстрее продукция выйдет из строя, тем раньше купят новую.
С одной стороны, такая жизнь чрезвычайно удобна и даже приятна. Лучше порадовать себя обновкой, нежели раз за разом ремонтировать старьё. Но вместе с тем что-то и уходит от нас со старыми вещами. Они — словно продолжение нас самих, они — то, что делает наш дом нашим.
Например, современные молотки намного эргономичнее, но в отшлифованной рукоятке старого, ещё дедова молотка чувствуется тепло его руки, и ты помнишь, как дед подарил его тебе, когда вы вдвоём прорву лет тому назад чего-то там мастерили на даче. И когда дочка просит подарить ей на 16-летие прабабушкино серебряное чайное ситечко, на котором вязью выписано «Самовар кипит, чай пить велит», чтобы сделать из него серёжки и колечко, вы говорите: «нет», — пусть уж лучше это ситечко висит на цепочке под бра над кухонным столом, ведь прабабушка подарила его правнучке всего за месяц до своей смерти, и это было у неё самое дорогое, что осталось от нищей голодной юности.
Память старых вещей
Музей принимает то, что имеет художественную ценность, антикварный магазин — то, что имеет материальную ценность… А какие критерии должны быть у семьи?
Никаких универсальных критериев нет и быть не может. У каждого своя мерка того, что ценно.
Я видел в одном доме на полочке семь фарфоровых слоников мал мала меньше. Тех самых, которые когда-то слыли символом мещанства и подвергались зубодробительной критике советской пропаганды. Но, как мне объяснили, ценность их не в вызове советским пропагандистам, и не в том, что, по символам фен-шуй, слон — талисман, олицетворяющий устойчивую жизнь, сулящий достаток и гармонию. Просто эти слоники — единственное, что сохранилось после бабушки, которую репрессировали по «ленинградскому делу» в 1949 году. Это словно её подарок из прошлого в будущее.
В другой семье, в малогабаритной квартире, я видел напольные часы, занимающие полстены. Когда в честь начала очередного часа они принялись играть какую-то старинную мелодию, я, признаться, вздрогнул от неожиданности. Хозяйка перехватила мой взгляд и засмеялась:
Источник фото:
shutterstock.com
— А мы уже так привыкли, что даже ночью их не слышим. Эти часы мне подарила незадолго до смерти свекровь, а ей — её дед. В начале ноября 1917-го он нашёл их на Моховой улице. Тогда питерская голытьба грабила богатые дома, а что не могла унести, выкидывала из окон. Часам относительно повезло: они упали со второго этажа на уже валявшую внизу кровать. Свекровин дед, часовщик, заплатил двум мужикам, они отнесли эти часы к нему домой. Он дал им ремонт, и вот, до сих пор ходят, только гирю каждое утро опускаем вниз. Говорят, очень дорогие.
У меня тоже были часы, оставшиеся от моего деда. Только не напольные, а наручные. И тоже со своей историей. Дедушка купил их в 1944 году в штабе армии. Это были швейцарские часы — уже пылеводонепроницаемые и противоударные, с фосфоресцирующим циферблатом. Но главное — они были трофейными. Когда мне исполнилось двадцать лет, дедушка подарил их мне, а я несколько лет назад — подарил их своей дочери.
…«Случайно мы рождены и после будем как не бывшие», — цитируют частенько царя Соломона. Но ни разу я не встречал, чтобы кто-то выходил за рамки этой цитаты. На самом деле царь предварял эти слова оговоркой: «Неправо умствующие говорили сами в себе…» И тогда мы понимаем: неправильно они говорили, поскольку не может Человек смириться с тем, что он случайно появился на свет и, умерев, уйдёт в небытие. Он хочет продлиться в своих детях, внуках и правнуках.
Как этого добиться? Один из способов — подарить потомкам какую-нибудь вещь.
Вся проблема только в том, чтобы эти потомки понимали, в чём истинный смысл подарка. Чтобы этот подарок грел их сознанием причастности своему роду. Чтобы они — дети, внуки и правнуки — тоже понимали, как это неправильно и больно быть рождёнными случайно и после оказаться не бывшими…
