Потребление алкоголя в России

«Беда не в качестве алкоголя, а в его непомерном количестве».

Александр Немцов

Чрезмерное употребление алкоголя в России ведет к физиологическим и психическим заболеваниям населения, увеличению уровня смертности в трудоспособном возрасте, росту преступности и многим другим негативным социальным явлениям. О том, каковы реальные масштабы этой проблемы в современной России, мы поговорили с доктором медицинских наук, руководителем отдела информатики и системных исследований в психиатрии Московского НИИ психиатрии Александром Викентьевичем Немцовым. Александр Викентьевич – ведущий российский эксперт в области проблем алкогольной смертности и алкогольной политики. Исследованием эпидемиологии алкогольных проблем он занимается с 1985 г.

– Александр Викентьевич, как давно существует проблема чрезмерного потребления алкоголя?

– Думаю, доказывать актуальность этой темы для России нет нужды. А вот родилась она не вчера, а приблизительно 130–150 лет назад. Причем не только для нашей страны, а шире – в мире. В то время огромные массы людей двинулись из сельской местности в города. В основном это была внутренняя миграция. И это сопровождалось довольно серьезными изменениями в жизни. Ломался привычный уклад жизни, снижался материальный достаток, люди попадали в условия большой плотности населения. Это порождало много проблем для переселенцев и, как следствие, фрустрацию и потребность к выпивке, которая привела к злоупотреблению алкоголем. Ни государства, ни общественное сознание не были готовы к решению таких проблем. Поэтому решения принимались впопыхах, на основе ложных представлений и предрассудков. Самое известное из них – сухой закон в Соединенных Штатах в 1920–1933 гг., который полностью провалился.

Примерно такие же миграционные процессы в то же время происходили и в России. В то время в России потребление алкоголя было относительно низким по отношению к Германии и Франции, 3–5 литров чистого спирта в год на душу населения. Но последствия были неадекватны уровню потребления алкоголя. Связано это главным образом с тем, что в ментальности русского народа довольно слаба гуманитарная составляющая, а в связи с этим людям гораздо легче позволяли умереть от злоупотребления алкоголем. Если человек пьянствовал, то досрочная смерть его воспринималась как естественное явление. Кроме того, в России очень поздно началась государственная помощь таким людям.

– Когда уровень потребления алкоголя стал предметом научных исследований в России и в мире?

– Зарождение науки алкологии началось после Второй мировой войны, в основном в Западной Европе, как реакция на тяжесть алкогольных проблем. Ученые искали разные подходы к тому, как оценить тяжесть алкогольной ситуации, рассчитывать уровень реального потребления алкоголя, как измерять последствия и т. д. В нашей стране сам термин «алкология» не прижился, а предмет изучения, различные разделы этой науки, изучающие связанную с алкоголем смертность, преступность, экономику алкогольного рынка, находятся в ведении разных государственных и научных институтов. Например, медицинские – под эгидой наркологии, которая никак не может повлиять ни на производство, ни на потребление спиртного, как и на многие алкогольные проблемы, за наркологией остается изучение заболеваемости. Но главная ее задача – лечение больных алкоголизмом. Такая ведомственная разобщенность не позволяет ответить на вопросы, поставленные нашей тяжелой алкогольной ситуацией. А многие вопросы и не поставлены, и не осознаны ни руководством страны, ни населением.

Между тем алкогольную ситуацию можно представить схематично, поместив в центр схемы потребление алкоголя. Сравнительно с другими элементами алкогольной ситуации структура этого звена относительно проста. Главный показатель – это общее количество алкоголя, потребляемого населением страны. Обычно количество потребляемого алкоголя выражают количеством этилового спирта, который содержится во всех выпитых напитках, в перерасчете на одного жителя, лучше – с 15-летнего возраста. Однако в нашей стране сложность таких расчетов заключается в том, что значительная часть алкоголя потребляется из нелегальных источников, и реальное потребление можно оценить только аналитически.

– Какие методики используются для расчета объемов потребления алкоголя в нашей стране?

– Чаще всего для оценки уровня потребления используется такой показатель, как смерть при отравлении алкоголем. Дело в том, что это наиболее динамичный показатель, который отражает реальное потребление – чтобы умереть при отравлении алкоголем, не очень важно, пил ли человек из легальных или нелегальных источников, главное тут – сколько. Сложность такой оценки состоит в том, как перевести количество таких смертей в литры алкоголя. Но и это решаемая проблема. После того как в Советском Союзе в 1988–1989 гг. были рассекречены данные, связанные с потреблением алкоголя, оказалось, что мои оценки хорошо совпадают с засекреченными до того данными Росстата и расчетами американского исследователя В. Тремла. Это, к сожалению, было единственным способом валидизации этих трех оценок. Накануне антиалкогольной кампании в 1984 г. потребление составляло около 14 литров на человека в год. По-видимому, этот показатель не лишен смысла. Так, если сопоставить данные по продолжительности жизни мужчин или женщин и уровню потребления алкоголя, то получатся две противофазные кривые, зеркально отражающие друг друга, и они хорошо описываются линейной зависимостью, конечно, в пределах колебания потребления алкоголя в нашей стране (10–18 литров на человека в год). Не исключено, что за пределами этого диапазона зависимость может отклоняться от прямолинейной.

Эта зависимость отчетливо проявилась в нашей стране в начале антиалкогольной кампании 80-х гг. Если посмотреть полученные данные Росстата, то хорошо видно, как быстро отреагировала смертность мужчин на снижение потребления алкоголя. Буквально за месяц, с мая по июнь 1985 г., произошло резкое снижение смертей. Подобным же образом отреагировали и все отдельные классы смертей, включая самый большой – сердечно- сосудистый. Это печальные данные, поскольку они говорят, что тяжело пьют у нас даже люди с тяжелыми заболеваниями, отчасти спровоцированными пьянством.

– То есть антиалкогольная кампания 1985 г. показала, что с этой проблемой можно бороться?

– Да, кампания показала, что можно бороться и снизить потребление. Но ее исполнение, методы, которые использовались, были, конечно, крайне негативными, а главное, скоропалительными, рассчитанными на быстрый успех, без необходимой подготовки. Тем не менее, по нашим подсчетам, в период с 1985 по 1992 г. было сохранено 1,22 млн человеческих жизней. Потребление снизилось до 10–12 литров. Но вот сохранить эти результаты не удалось. Уже в 1992 г. мы вернулись на исходный уровень – 13–14 литров в год, а в 1994 г. поставили мировой рекорд по смертности – уровень потребления вырос до 18 литров. В 1992 г. начались рыночные реформы, потребление алкоголя выросло за счет его доступности. В это время, по нашим расчетам, мы дополнительно потеряли до 1,5 млн человек. В первую очередь вымерли те, кто сохранил свой риск умереть алкогольной смертностью, сложившийся до кампании (отложенный риск), и умерли по окончании кампании. Но и во время кампании потребление оставалось достаточно высоким, чтобы в это время сложилась новая когорта пьяниц и алкоголиков, вымиравших во время рыночных реформ. Дальше, после 1994 г., началось постепенное снижение потребления, которое мы связываем с резким обеднением населения и целым рядом других факторов. В этот период мы пришли к такой ситуации, когда доходы и расходы у людей фактически сошлись. То есть денег не хватало даже на дешевый алкоголь, только на пропитание. И такая ситуация сохранялась вплоть до дефолта 1998 г., после чего начался рост потребления, который остановился только в 2001–2002 гг.

– Есть ли в России различия между мужским и женским потреблением?

– Здесь ситуация довольно печальная. В середине 50-х гг. прошлого столетия соотношение было примерно таким: 6–7 «мужских» смертей при отравлении алкоголем на 1 «женскую». Потом женщины начали постепенно догонять мужчин, и к началу кампании соотношение изменилось так, что 1 «женская» смерть стала приходиться на 4 «мужские». Это соотношение сохраняется до сих пор. Так приблизительно можно оценить соотношение потребления мужчин и женщин и, соответственно, тяжесть алкогольных проблему мужского и женского населения нашей страны.

– Оказывает ли влияние уровень образования и доходов на количество потребляемого алкоголя?

– Да, достаточно серьезное. Люди с высшим образованием все-таки пьют меньше. Уровень потребления среди людей, имеющих неполное среднее образование, катастрофически высок. Запои, употребление суррогатного алкоголя, тяжелые стадии потребления – все это более характерно для людей, имеющих низкий уровень образования. Есть корреляция и с уровнем доходов. Бедные люди потребляют больше алкоголя, чаще пьют крепкие спиртные напитки – водку и самогон, реже – пиво и совсем редко – вино.

– Существует ли зависимость между количеством потребляемого алкоголя и возрастом?

– Да, и это интересная зависимость в нашей стране. В юном, молодом и зрелом возрасте, до 40 лет, наши люди чаще пьют пиво. После 40 лет в потреблении начинает доминировать водка. К сожалению, в целом в нашей стране все еще доминирует водка, поскольку главные ее потребители – мужчины на подходе к 40 годам и после. Но молодежь все чаще из двух зол выбирает меньшее – пиво и вино. Будем надеяться, что они и дальше, по мере взросления, сохранят этот стиль потребления. Именно в употреблении крепких спиртных напитков наша самая большая беда. Чрезмерное употребление водки наносит совершенно чудовищный урон здоровью населения. Именно злоупотребление крепкими спиртными напитками приводит к высокой смертности. Не зафиксировано, чтобы употребление пива приводило к смертельным отравлениям. Изредка умирают и от злоупотребления пивом, но в этих случаях причиной смерти бывает не алкоголь, а, как это ни странно, вода, поступающая в организм с пивом – слишком большая нагрузка на сердце и на почки. Но для того, чтобы такая патология развилась, необходимо выпивать по 7–8 литров в день. А вот при злоупотреблении крепкими спиртными напитками передозировка происходит именно от самого алкоголя.

Вот почему я считаю, что на данном этапе серьезно облегчить тяжесть нашей алкогольной ситуации может перевод населения с крепкого алкоголя на более легкий (вино и пиво), как к этому призывала Всемирная организация здравоохранения, исходя из представления меньшего зла. К сожалению, на вино нам рассчитывать не приходится, потому что в наших климатических условиях оно никогда не будет дешевым, а значит, доступным. Не будет дешевым также импортное вино. Поэтому остается пиво. Да, это алкогольный напиток, но он не дает таких тяжелых последствий, как водка, с пивом трудно за короткий период получить большую дозу алкоголя, как это часто бывает с водкой. И все это исходя из фундаментального тезиса «люди пили, пьют и будут пить». Задача в том, чтобы минимизировать негативные последствия этого пристрастия всего человечества с доказан- ной историей в 6 тысяч лет. И еще одна проблема, которая меня тревожит, – это любимые всеми нами январские новогодние и рождественские праздники. Еще в период проведения антиалкогольной кампании я провел исследование, как коррелирует потребление с долгими праздничными выходными. Данные собирались через службу скорой помощи в Москве, где ежедневно фиксируют количество алкогольных психозов, которые, как и отравления алкоголем, лучший индикатор потребления. Картина получается угрожающая. Январские праздники катастрофически лидируют по потреблению алкоголя, если судить по количеству психозов. То же происходит со смертностью от алкогольных отравлений: по сравнению со средним показателем остальных 11 месяцев, в стране умирает дополнительно около 15 тысяч человек.

Январский пик наблюдается фактически во всех городах, которые я исследовал. И эти цифры растут из года в год! Конечно, эту проблему нужно решать на государственном уровне, возможно, посредством ценовой политики и сокращения праздничных дней в январе.

– Ценовая политика могла бы сыграть свою роль в отрезвлении населения?

– Уверен, что да. У нас совершенно безобразное соотношение цен на спиртное и продукты питания. В последние два десятилетия произошло очень резкое отставание роста цен на алкогольные напитки от цен на продукты питания. Я считаю, что на крепкий алкоголь у нас очень низкие цены. То же с акцизами. Если в пивном секторе у нас акцизы более или менее адекватные, то на крепкий алкоголь они чудовищно низкие – на уровне 4 евро за литр. Хуже нашей ситуация только в Казахстане и Болгарии. Напомню, наша самая большая проблема – это именно крепкий алкоголь. В европейских странах уровень потребления алкоголя может быть самым разным, но продолжительность жизни при этом примерно на одном уровне – около 80 лет для мужчин. Наша страна сильно отстает по продолжительности жизни мужчин – 65 лет.

– Почему это происходит?

– Для возникновения серьезных негативных последствий от злоупотребления алкоголем важно не только количество потребляемого алкоголя и его качество, но и как устроена система питания населения, уровень его жизни, качество медицинского обслуживания. Как быстро приходит помощь, какие меры принимаются к лечению и профилактике алкоголизма. К этому добавляется бедность, которая заставляет пить все подряд, – это тоже серьезный фактор. В тех странах, о которых мы говорим, образно говоря, закусывают лучше, живут лучше, медицинское обслуживание и социальную помощь получают быстрее и более высокого качества. Я несколько раз бывал в Швеции. Там так устроено, что предпринимателю невыгодно выгонять алкоголика с производства – придется выплатить огромную неустойку. Ему выгоднее организовать на своем производстве лечение от алкоголизма. Такая государственная политика, конечно, дает результаты. Уровень потребления в стране сейчас – 8 литров на человека в год. В то время как совсем недавно – в середине прошлого века – ситуация была сравнима с нашей. 

– Какая сейчас ситуация с потреблением алкоголя в России?

– Сейчас у нас довольно благополучный период – 12–13 лет подряд происходило снижение потребления. Хотя сам показатель все еще достаточно высокий – около 13 литров в год. Я склонен считать, что у нас произошла необъявленная вторая антиалкогольная кампания, которая началась еще в 2000 г. Ее основная цель – пополнить бюджет за счет подавления нелегального рынка, чтобы вывести потребителей, а следовательно, и их доходы в легальный сектор. Борьба идет не с потреблением, а в первую очередь с нелегальными производителями. Но и эта борьба дала свои результаты – реальное снижение как расчетного потребления алкоголя, так и смертности, начиная с 2004 г. В 2005 г. был принят настоящий антиалкогольный закон, после которого в течение двух лет было даже более резкое снижение потребления. А вот сейчас мы вышли на своеобразное плато: ситуация с потреблением фактически не меняется последние 3–4 года. Прогнозировать, что будет дальше, достаточно сложно. Все будет зависеть от уровня бедности и социальной напряженности. А главное – от антиалкогольной активности государства, от его воли менять ситуацию. Да, есть вещи, которые быстро сделать невозможно – поднять общий уровень жизни, возродить систему качественного образования, повысить общий культурный уровень населения. Все это даст по-настоящему ощутимые результаты в деле снижения потребления.

Но это все долгосрочные меры. Однако есть и такие, которые могут дать эффект в обозримой перспективе. Это «перевод» с крепкого алкоголя на более слабый. Для этого нужно повышать акцизы, в целом изменить ценовую политику так, чтобы крепкий алкоголь не был более доступным, чем пиво. В том или ином виде – отмена долгих январских выходных или перераспределение их в течение года. Это реальные шаги, которые могло бы сделать государство и получить столь желанный результат: снижение потребления алкоголя и, главное, снижение смертности, связанной со злоупотреблением алкоголем.