Источник фото:
Прочитала статью от юриста на нашем же портале, посвященную теме лишения родительских прав https://www.proaist.ru/ , и решила поделиться собственным опытом. Дело в том, что мне дважды пришлось принимать участие в подобном процессе – правда, с разнонаправленными векторами. В обоих случаях я защищала детей. Чужих. Но от этого не менее нуждавшихся в помощи, чем если бы они были моими. К официальным лицам я не отношусь и занималась этими малышами как совершенно посторонний человек. Просто так получилось, что пропустить эти ситуации мимо себя я не смогла.
История № 1
В то время мы жили в квартире, которая была расположена в одноэтажном старом домике в центральной части нашего городка. Несколько таких домиков составляли общий двор, в котором всегда гуляли наши дети. Благодаря этому мы могли кооперироваться с другими мамами и создали нечто вроде дворового детского садика: одна из мам по очереди всегда присматривала за всеми детьми.
Всех все устраивало, но как-то неожиданно начались проблемы. В нашем дворе появились трое детей из недавно заехавшей семьи, которые, естественно, стали играть с нашими малышами, и мы по этому поводу не возражали. Однако вскоре выяснилось, что родители этих новичков – алкоголики, оба. Причем запойные.
Вне запоя они казались милейшими людьми и вполне заботились о своих детях. С началом запоя забывали о своих родительских обязанностях напрочь, порой сутками не являлись домой. Если же приходили в стельку пьяные, могли выгнать детей во двор даже среди ночи. Детям их тогда было 2, 4 и 6 лет.
Никогда не забуду, что именно побудило меня заняться этими детьми вплотную. Как-то в 7 утра я выходила выкинуть мусор и увидела их двухлетнюю малышку, которая пила воду из лужи. Сообразив, что дождя давно не было, я подошла поближе и учуяла запах: она утоляла жажду собственной мочой!
У меня аж сердце перевернулось, и я решила добиться, чтобы детей забрали из этой семьи. Я попыталась найти помощь у соседок, чтобы вместе пройти все необходимые инстанции. Однако они отказались категорически. Более того, меня осудили: считали, что даже такая мать лучше, чем, как они говорили, «сиротский приют».
Источник фото:
Вначале я прислушалась к этим доводам, но продолжала внимательно наблюдать за проблемными детьми в свои «дежурства». Да и другие мамы делали то же самое. Все мы старались подкармливать девочек, поили их чаем, мыли им ручки, изредка даже стирали вещи и купали, когда видели, что они в этом нуждаются.
Потом мы с моими девочками уехали на две недели в отпуск, а когда вернулись, увидели, что двор стал относиться к трем «подкидышам» несколько более враждебно, чем раньше. Оказалось, они успели заразить чуть ли не половину детей вшами.
Потом началась еще одна казнь египетская: к концу лета мы стали замечать, что в наших квартирах появились тараканы. И как мы ни старались их извести, они ползали в кухнях все в большем и большем количестве. По утрам мы видели, как тараканы густыми цепочками переползали двор и нацеливались на наши двери.
Проследив путь этих цепочек, мы вышли к их началу: прусаки ползли из-за двери алкашей. Постучав, мы вызвали хозяйку, которая уже в 7 утра была сильно навеселе, и указали ей на тараканов. Она послала всех матом и захлопнула дверь. После чего ее дети до следующего утра болтались без присмотра, и мы разобрали их на ночь спать по своим семьям.
К вечеру следующего дня мы с соседками созрели для экзекуции. Купили хлорофос, которым травят насекомых на огородах, развели в двух ведрах воды и поливали дверь и порог – источник тараканов – несколько раз в течение ночи. К утру весь порог был усеян дохлыми тараканами сплошным слоем сантиметра в три толщиной.
За дверью была тишина. Мы, честно говоря, испугались, что отравили и хозяев. Открыли дверь, благо она была не заперта, и вошли в дом. Хозяева оказались живыми, но вусмерть пьяными. А весь пол был усеян разнообразным грязным тряпьем, в котором копошилось дикое количество недотравленных тараканов.
После увиденного у соседок уже не поворачивался язык упрекать меня в том, что я собиралась осиротить бедных девочек. Мы вызвали милицию (тогда еще не полицию) и дамочку из органов опеки и потребовали от участкового зафиксировать все увиденное в протоколе.
Мы требовали, чтобы детей немедленно забрали из этой семейки. «Опекунша» шевелиться не хотела. И только когда мы пригрозили позвонить прокурору и омбудсмену в Москву, она нехотя стала действовать.
Потом был суд. Мы – несколько мамочек-соседок – рассказали обо всем, чему были свидетелями в течение нескольких месяцев. Судья спросил: что ж мы раньше молчали? Нам всем стало стыдно. И мне в том числе: ведь я могла настоять на своем гораздо раньше, но не рискнула портить отношения с подругами. Стала действовать, только когда припекло и их тоже.
Девочек определили в детский дом, их родителей отправили на принудительное лечение. Старшая из девочек несколько раз приходила к нам во двор в выходные, когда ее отпускали из детдома. Показывала свои новые платьица и обувь, рассказывала, что ходит в первый класс и хорошо учится.
Выглядела она как минимум сытой и ухоженной. Правда, явно скучала по маме. Все спрашивала: когда мама вылечится, она сюда приедет жить, в нашу старую квартиру? Просила, чтобы мы рассказали маме, куда ее забрали, в каких детдомах держат ее и младших сестер.
Нас она не упрекала ни в чем. Но все равно было не по себе. Врагу не пожелаешь делать такой выбор: лишать детей матери ради их же блага или рисковать, оставляя жить рядом с родителями, патологически не способными заботиться о своих чадах.
История № 2
Второй случай произошел совсем недавно, когда мы уже жили в Петербурге, а я активно знакомилась с новым окружением моих дочек и их родителями. Тут-то в садике меня и просветили, чтоб я ни в коем случае не допускала свою девочку к малышке, которая показалась мне весьма симпатичной. Как оказалось, на днях сюда приходила за девочкой бабушка и громко жаловалась на всю группу, что ее дочка – мама малышки – пьет, курит, гуляет и балуется наркотиками.
Как раз в момент этого просветительского разговора за девочкой пришла ее мама – Екатерина. Родители в группе дружно замолкли и уставились на нее во все глаза. Девушка аж застеснялась и стала проверять свою одежду: может, пятно где или дырка...
Мне Катя почему-то сразу понравилась, несмотря на ее странную для такого ухоженного вида репутацию. Дело в том, что она была поразительно, до неправдоподобия красива. Настолько, что даже завидовать ей казалось грешно: такой совершенной внешности и точеной фигурки я наяву еще никогда не видела, разве что в старых модных журналах, когда анорексия еще не была трендом, а болезнью. Вот только радости от своей красоты на ее лице не наблюдалось...
Источник фото:
Из садика мы с дочками вышли вместе, дальше нам оказалось по пути, и мы разговорились. Вначале, как водится, о своих девочках. А потом и о проблемах. Екатерина оказалась молодой вдовой: отец ее дочки недавно был найден мертвым в своей квартире, полиция сказала, что это самоубийство. И теперь Кате было очень трудно растить дочку: работу нашла совсем недавно, денег ни на что не хватало.
– Хорошо хоть, родные мне помогают. Особенно бабушка и прабабушка, – поделилась со мной она. – Дочку часто к себе берут и из садика, и на выходные. Ну а я уж кручусь как могу...
Я еще подумала: странно, что моя новая знакомая говорит о своей бабушке с таким теплом. Ведь та, судя по пересказанным мне сплетням, не оставила от репутации своей внучки камня на камне.
В общем, мы с Катей и ее дочкой почти подружились, благо квартиры наши оказались в соседних домах. Встречались мы часто – и в садике, и на детской площадке. Ничего вроде бы не предвещало неприятностей. И вдруг как-то в середине рабочего дня Катя мне позвонила и, рыдая в трубку, закричала, что у нее отбирают дочь. Она буквально молила о помощи.
Как выяснилось, о беде ей поведала племянница – подросток. Когда Катя зашла к ним домой, девочка очень удивилась: мол, что ж ты, тетя, не в суде? У тебя же сейчас дочку отбирают... Ну а когда поняла, что Екатерина ни сном, ни духом, замолкла было, но поздно: Катя сумела выпытать у девочки, что в данную минуту проходит судебное заседание по лишению ее… родительских прав. Тогда-то и прозвучал ее призыв ко мне о помощи: из прежних разговоров она знала, что у меня много контактов среди юристов.
Мы еле успели. Пока неслись в такси к суду, я вызвонила ближайшего к месту беды знакомого адвоката, и тот впопыхах явился в зал заседаний, еще не видя клиентки в глаза. Им с трудом удалось остановить судебное слушание, которое проводилось в отсутствие матери, и потребовать времени на ознакомление с делом. Судья, правда, сильно возмущалась – мол, что ж вы, дамочка, за неделю слушаний даже в суд не удосужились явиться, а теперь панику разводите... Тем не менее ходатайство удовлетворила.
В ближайшие часы из материалов дела мы узнали про Катю и ее дочку много интересного. В нем были собраны данные обследований, которые, как выяснилось, несколько раз в течение полугода без ведома матери проводили представители органа опеки и попечительства.
Условия жизни девочки были отражены исключительно в черных красках. Даже странно, что, голодая и постоянно находясь без присмотра, девочка выглядела упитанной, хорошо одетой и отлично развитой для своего возраста (это тоже было отмечено в документах).
Моральные же качества и образ жизни ее матери по материалам дела тянули как минимум на приличный срок тюремного заключения.
Правда, все это записано было со слов бабушки и прабабушки Екатерины – тех самых, о которых она мне часто отзывалась весьма тепло. А документы были составлены почему-то не тем органом опеки, к которому относилось место жительства Кати с дочкой, а совсем другим – по месту жительства ее бабушки.
Оказалось, чуть ли не каждый раз, как малышка по приглашению бабушки гостила у нее на выходных или во время болезни, когда не могла посещать садик и сидела у родных, та вызывала «опекунш» и просила составить какой-нибудь порочащий Екатерину документ.
В результате орган опеки стал истцом в деле по лишению Екатерины материнских прав – притом что она ни одну повестку в суд так и не получила. Повестки, как выяснилось позже, направлялись ей по месту прописки (у бабушки), а не по месту жительства (в квартире умершего гражданского мужа, где была зарегистрирована только их дочка). И бабушка делала все, чтобы эти повестки в руки внучки не попали. Благо сама работала почтальоном и могла химичить с документами, как ей заблагорассудится.
– Ну зачем, зачем им это надо? – плакала Екатерина в судебных коридорах, когда мы с адвокатом объясняли ей суть дела и правовые последствия в случае вынесения решения не в ее пользу.
Мы тоже не понимали причину, пока не ознакомились с условиями проживания всей большой Катиной семьи. Ее бабушка, прабабушка и две сестры с двумя детьми каждая были зарегистрированы в одной двухкомнатной квартире. Катю уговаривали из нее не выписываться, так как благодаря этому появлялась надежда на получение льготного жилья.
И тут вдруг умирает Катин муж (учитывая дальнейшее, ему вполне могли «помочь» совершить самоубийство). Остается двушка большой площади в хорошем районе Петербурга, единственной хозяйкой которой становится... четырехлетняя девочка. А распорядительницей – Катя, как ее мать и естественная опекунша. Такого соблазна родные не снесли (а возможно, сами помогли этот соблазн организовать, слишком уж подозрительной показалась нам смерть молодого, здорового и оптимистично настроенного мужика, души не чаявшего в дочке и любимой женщине). Вот и организовали за спиной одного из любимых членов своей семьи кампанию клеветы и травли. Цель – завладеть девочкой и ее квартирой.
В итоге Кате пришлось долго доказывать, что она не верблюд. Что алкоголь и наркотики не употребляет. Что работает в приличной фирме, зарплата в которой позволяет содержать и себя, и дочку. Что не курит, не гуляет, девочку без присмотра не оставляет...
Я помогала ей во всех этих перипетиях и могу подтвердить, что обосновать документально хорошую репутацию человека гораздо труднее, чем плохую. Тем не менее нам это удалось.
Источник фото:
Дочку в итоге оставили Кате. Дам, которые составляли официальные документы от имени «чужого» органа опеки, наказали выговорами, но оставили на месте. Уволили (но не посадили) их начальника, который еще до решения суда выдал бабушке Екатерины на руки незаконный документ, позволявший продать квартиру опекаемой малышки.
Бабушка, прабабушка и сестры, организовавшие весь этот процесс, отделались легким испугом: Екатерина не захотела привлекать их к ответственности.
Ну а я в очередной раз поняла: ювенальная юстиция, позволяющая лишать детей их матери, не плоха и не хороша сама по себе. Все зависит от людей, которые используют ее достоинства и недостатки во благо детей или – по мере сил – во вред им. И как сделать, чтобы хороших людей в этой сфере постепенно становилось больше, чем плохих, – убей бог, не знаю.
Правда, после истории с Катей меня меньше мучит вопрос, правильно ли я поступила в случае, с которого я начала свой рассказ. Умом я понимаю, что была права. Но девочки ведь без матери скучали, и сильно. А вдруг она сумела бы исправиться?,,
Как действовать
Если кто-то из вас встретится со случаями, когда в интересах детей надо принимать жесткие решения, приведу алгоритм действий по инициации процедуры лишения материнских (родительских) прав или, наоборот, прекращении ее:
-
Обратиться в органы опеки, расположенные по месту проживания ребенка; в заявлении надо указать причины обращения и рассказать об обстоятельствах, которым вы были свидетелем.
- Собрать документы, четко указывающие на наличие законных оснований для принятия судебного решения (если они есть, если у вас таких документов нет – это должны сделать органы опеки).
- Представить суду свидетелей, подтверждающих факты нарушения (или, наоборот, полного соблюдения) детских прав.
- Получить подтверждение из полиции о загулах матери и отца и об отсутствии их дома, о детях, предоставленных самим себе. Если такие факты полицией не зафиксированы, можно дождаться, когда они будут иметь место, и вызвать полицию. Эти факты послужат подтверждением ненадлежащего исполнения родительских обязанностей. В обратном случае – получить подтверждения из полиции об отсутствии инцидентов по данному адресу и с данными людьми.
Как видите, если вам требуется доказать, что мать и отец вполне добропорядочные родители, – алгоритм действий должен быть тем же, но с обратным знаком. То есть и заявления, и свидетельские показания, и материалы обследований со стороны органов опеки должны подтверждать добропорядочность защищаемых вами граждан. Дополнительно потребуются справки об отсутствии алкоголизма и наркозависимости, а также подтверждение источников дохода.
Узнать, какие претензии могут предъявлять родителям органы опеки, чтобы лишить родительских прав, можно на нашем портале в статье https://www.proaist.ru/ .
