People фото создан(а) freepik - ru.freepik.com
– Фу, ну и грязища! – брезгливо провела она своим длинным, сморщенным пальцем по нашей вытяжке. – И как вы тут вообще живете?
Как-то живем, и весьма неплохо.
Самая невыносимая стерва
Моя свекровь – это не просто классический пример из книги типа «Мать моего мужа – самая невыносимая стерва», это круче. Она комментирует каждый мой шаг и ругает за каждую мелочь, критикует мой внешний вид и, прости господи, даже подозревает в изменах! На пустом месте.
Вообще, иногда я думаю, что за терпение, выдержку и такт мне бы уже давно пора выдать медаль.
Иногда, выслушивая тонны упреков и претензий, мило улыбаясь за обеденным столом, я ловлю себя на мысли, что хочу причинить этой женщине физический вред. А иногда, признаюсь, даже представляю себе в деталях, как бы это было.
И я не садистка.
Почему мамы мальчиков ведут себя таким образом? Почему позволяют унижения и резкую критику в адрес невесток? Что это? Психическое заболевание или обычная бабья ревность и собственничество?
Честно? Будь моя воля, я бы уже давно послала ее далеко и надолго. Но помимо того, что она мать моего мужа, она еще и бабушка моих детей. Их она любит всем сердцем, и они к ней очень привязаны.
Она дарит им хорошие подарки и берет летом в свой загородный дом. Целует и обнимает. Шутит и смеется… И вот что я думаю. Моей дочке – 10 лет, сыну – 6. И ведь я тоже мама мальчика! И ведь я тоже могу начать его к ней ревновать или высказывать свои мнения о том, как неправильно она все делает.
Но я выше этого.
Я вижу, как сильно она старается ради них, как искренне любит и как пытается им во всем угодить. Зачем же я буду все это портить?
Изображение Damián Aldeta Fuentes с сайта Pixabay
Любимая бабушка, нелюбимая свекровь
Когда я впервые пришла к ней дом, будучи студенткой второго курса, я тотчас выслушала, какие безвкусные у меня серьги и как чудовищно не подходит моя сумочка к моим туфлям. Это как вообще? Уже тогда хотелось никогда больше не возвращаться в ее обитель, но, как можете догадаться, пришлось.
Отец мужа трагически погиб. Вкалывая на двух работах, она растила ребенка одна. Понятно, что было очень тяжело. Понятно, что сын был единственной радостью в ее жизни.
Но при чем тут я? При чем тут он?
Как все эти женщины, презирающие своих невесток, не понимают, что своими мерзкими действиями отравляют жизнь не только треклятой жене сына, но и самому сыну?!
Когда я вижу, как муж разрывается между ней и мной, между мной и ней, мне становится очень больно и обидно за него. Он любит свою стареющую одинокую мать, любит меня. И каждый раз мучительно мечется, не зная, чью сторону принять.
Нас объединяют только дети.
Однажды, когда дочери было всего 5 лет, а на руках у меня был ее годовалый братик, она тихонько зашла в нашу спальню и спросила:
– Мама, а почему бабушка тебя не любит?
Я так растерялась тогда. Что ответить маленькому ребенку на такой сложный и глубокий вопрос?
– Ты это с чего взяла? – аккуратно переспросила я.
– Ну... не знаю… Кричит на тебя постоянно, хмурится. Может, ты ее обидела, а она запомнила и зло затаила?
«Может, ты ее обидела?» А ведь, может, правда, так оно и есть. Или было. На подсознательном уровне она воспринимала меня как воровку, как человека, отобравшего самое родное и близкое для нее.
И это ненормально. Это не любовь, а болезненная привязанность: детей – к родителям, родителей – к детям.
Потеряв собственного мужа, она, должно быть, стала проецировать качества взрослого мужчины на мальчика. На мальчика, которому тогда было всего 8 лет. Он автоматически стал для своей матери и опорой, и заступником, и спасителем, и любовью всей жизни.
Когда он встретил меня, она испытала нездоровую ревность. Будто я не просто забрала у нее сына, а увела любимого мужчину. Потому что в сыне она видела погибшего супруга.
На примере свекрови и мужа я понимаю, какие травмы несет за собой воспитание в отсутствие отца. И я сейчас не говорю о тех людях, которые разводятся. Иногда даже «воскресного» папы хватает для того, чтобы растущий мальчик чувствовал себя ребенком, а его мама продолжала ощущать себя женщиной, у которой еще все впереди.
Психологическая травма, которую они тогда получили, до сих пор эхом докатывается и до меня. Вся эта нелюбовь, все эти претензии. Никогда ничего не происходит просто так.
«Давайте приберемся вместе?»
Я взяла ее за руку, которой она только-только провела по «грязной» вытяжке, посмотрела в глаза и сказала:
– Любовь Михайловна, помогите мне прибраться. Подскажите, как сделать так, чтобы было чисто и приятно. Ну не получается у меня, бестолковая я!
Она так опешила, что даже на мгновение растерялась:
– Как-как… В телефоне надо меньше сидеть, вот так… Как…
– Ну да, как? Давайте вместе приберемся? Прошу Вас.
И мы стали прибираться вместе. Разделили квартиру по зонам и разошлись каждая в свою. Она долго рассказывала мне, что мои моющие средства содержат вредные консерванты, что пыль я халтурно протираю, что все мои цветы скоро завянут. При этом она продолжала упорно все мыть и убирать.
– Ну вот! Теперь другое дело! – радостно сказала я, когда уборка была закончена. – Что бы мы без Вас делали? Вы же наше все.
– Ладно, не подлизывайся, – по ее лицу пробежала улыбка.
Потом я заварила чай, достала вкуснейшие пирожные, усадила ее за стол и еще раз, глядя в глаза, сказала, что на самом деле мы всей семьей очень ее любим.
Она расплакалась и извинилась.
***
Думаю, через месяц или даже меньше все вернется на круги своя. Я снова буду «безвкусной шаболдой», «трещоткой» и «ленивой тунеядкой», снова буду «высасывать из мужа все деньги» и «болтаться неизвестно где». Но что бы то ни было, я всегда буду знать, что в глубине души эта женщина относится ко мне хорошо, а может, даже любит, просто она очень несчастлива. И очень давно. А злобу порождать может только несчастье.
