Сколько насильственных преступлений совершается в российских семьях, не знает никто. Известно только, что масштабы огромны. Однако закон о борьбе с домашней преступностью до сих пор не принят.
Удар, удар, ещё удар…
Юра Блинов стоял у доски и молчал, как партизан на допросе. Нахохлился и не мигая смотрел куда-то в пол, будто там можно было разглядеть текст параграфа, который задали на дом, или по крайней мере объяснение, почему он не прочитал этот злосчастный параграф вчера вечером.
– Ну что, опять не выучил? – вздохнула географичка. – И когда ты, Блинов, за ум возьмёшься… Ведь уже седьмой класс. Пора бы подумать о своём будущем. Давно пора! Хватит лентяйничать…
Блинов взял с учительского стола свой дневник и всё так же с опущенной головой прошёл к своему предпоследнему столу.
Едва он сел, сосед Гошка выхватил дневник, открыл на сегодняшней странице и, радостно ткнув пальцем, горячечно прошептал:
– Гляди, двойку-то не поставила!
…Поставила, не поставила – какая разница. Разве в этом дело? Ничего они все не понимают. И географичка туда ж. Взрослая, а тоже не понимает. Ну какой он лентяй? Была бы возможность, он бы не один такой параграф выучил, а все десять! Что он, дурак?..
Ну не мог он, никак не мог взяться вчера за уроки. Вечером вернулся домой после тренировки, и отец тоже пришёл с работы. Сели ужинать. Отец как увидел гречневую кашу – сразу в крик:
– Ты же знаешь, что я не люблю эту гречневую кашу! Это ты что, специально сделала, чтобы меня стошнило?!
И мать тут же испуганно засуетилась:
– Володенька, ну что ты такое говоришь! Просто я всего четверть часа назад прибежала с работы. Ужина нет, времени в обрез, а гречка – это ж быстро. Мы её давно уже не ели, и я подумала…
– Плевать я хотел, что ты подумала!
Ну, и пошло-поехало. Отец сначала орал, грохнул кулаком по столу так, что стакан с минералкой чуть не съехал на пол, а потом вскочил и давай бегать по кухне туда-сюда. Мама взяла тарелку с этой папиной кашей и понесла в туалет, чтобы выбросить её от греха подальше. Но отец схватил маму за руку, толкнул со всей силы, ударил. Юра подлетел, чтобы защитить мать, но и ему досталось. Правая рука в синяках…
И всё это продолжалось полночи.
Цифр много, а точности нет
Сколько таких историй происходит каждый день, неведомо. «Мой дом – моя крепость». Крепость, в которой пытают домочадцев скандалами, наказаниями, побоями. И то, что творится в доме-крепости, чаще всего остаётся тайной за семью печатями. Не случайно, по данным ВЦИОМ, проблема домашнего насилия волнует всего 6 процентов россиян.
Источник фото:
Этот сор из избы стараются не выметать. В одних случаях жертвы боятся, что в ответ истязатель накажет ещё сильнее, в других – стыдятся перед соседями, друзьями, сослуживцами, соучениками… Но таковы, как свидетельствуют специалисты, лишь наиболее частые доводы. Бывает, подвергшиеся рукоприкладству или сексуальному насилию рассчитывают, что мучитель сдержит обещание и успокоится, что от него удастся сбежать, что приедет из другого города родственник, который защитит… Да разве мыслимо перечислить все надежды человека, который подвергается постоянным страданиям!..
Между тем, по статистике российского МВД, в 2016 году после семейных конфликтов пострадали около 10 тысяч женщин и почти 5 тысяч детей. В том же МВД утверждают, что в нашей стране примерно 40 процентов всех насильственных правонарушений, включая убийства, совершаются в семьях. При этом признают, что за помощью в полицию обращаются только 30–40 процентов жертв и лишь 3 процента насильников подвергаются уголовному или административному наказанию. Волонтёры, помогающие жертвам домашнего насилия, обычно говорят, что на самом деле к защите полиции прибегают лишь 10 процентов женщин, становящихся жертвами домашнего беспредела.
И ещё один результат исследований, проведённых ВЦИОМ: из опрошенных 1800 женщин с домашним насилием сталкивалась каждая четвёртая.
А вот свидетельство старшего помощника главы Следственного комитета Игоря Комиссарова: «Всего за 2016 год потерпевшими по уголовным преступлениям против жизни и здоровья, а также против половой неприкосновенности следователями СК были признаны 11,734 тысячи несовершеннолетних, из которых в отношении 1,753 тысячи детей преступление было совершено близким лицом или членом семьи».
Короче говоря, сколько ни приводи статистических и социологических данных, все они позволяют лишь догадываться о том, что творится в российских семьях.
Закон обретает силу бури
Единственное, что абсолютно ясно, – масштабы происходящего огромны. Это поистине национальное бедствие. Тем не менее до сих пор понятие «семейное насилие» в отечественном законодательстве отсутствует. За последние четверть века его пытались ввести свыше четырёх десятков раз. И всё бесполезно.
Источник фото:
Тем временем – а точнее, в январе прошлого года – семейное рукоприкладство фактически было перенесено из Уголовного кодекса в Кодекс об административных правонарушениях. Теперь статья 6.1.1 КоАП звучит так:
«Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлёкших последствий, указанных в Уголовного кодекса Российской Федерации, если эти действия не содержат уголовно наказуемого , – влечёт наложение административного штрафа в размере от пяти тысяч до тридцати тысяч рублей, либо административный арест на срок от десяти до пятнадцати суток, либо обязательные работы на срок от шестидесяти до ста двадцати часов».
Вот уже полтора года уголовно наказуемые последствия – это только расстройство здоровья или стойкая утрата общей трудоспособности: переломы костей, повреждение внутренних органов, обезображенная внешность…
Но чаще бьют неумело (по пьянке) – только до синяков или, наоборот, умело, то есть так, что и синяков нет. В результате, если даже жертва обратится в полицию и поликлинику, и там зафиксируют факт избиений, надо будет ещё доказать, кто именно бил, а в итоге обидчику выставят штраф, который – как это чаще бывает – придётся платить из семейного бюджета, то есть самой жертве.
Показатели семейной преступности, конечно, стали поскромнее, а вот проблема разрослась ещё больше. Нетрудно догадаться, что многие любители проверить силу своего удара на более слабых родственниках после перевода домашних побоев из статуса уголовной ответственности в административную быстро почувствовали пьянящий запах безнаказанности.
Благодарить за этот «подарок» следует прежде всего инициатора и горячего сторонника «законопроекта о декриминализации побоев» депутата Елену Мизулину. Выступая в Госдуме, она аргументировала свою позицию с помощью пропагандистских штампов: «Нет таких россиян, которые были бы за домашнее насилие. В традиционной семейной культуре отношения строятся на авторитете родительской власти. Способность прощать – это часть национальной и православной традиции».
В итоге уже спустя полгода, в ноябре 2017-го, уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова заявила о необходимости скорейшего принятия закона, направленного против семейного насилия.
С тех пор прошло ещё полгода. А законопроект, несмотря на то, что его поддерживает ряд известных депутатов, учёных, общественных деятельниц, так и лежит в Госдуме без движения.
P.S. Кстати, Юра Блинов на тренировки ходит в секцию бокса. Год назад его туда привёл отец, сказав, что мужчина должен быть сильным. Но сам Юра мне признался, что цель у него другая – отомстить отцу за маму. Это классический пример такого рода историй: одно преступление провоцирует другое, хотя и с задержкой на годы.
