Источник фото:
Многие горожане, мечтающие о домике в деревне и фермерстве, не думают о том, что у фермера, если он не богач, работают все – от мала до велика. И дети просто обязаны постигать посильный крестьянский труд, иначе семейное предприятие загнется. Готовы ли «нью-фермеры» к такому обороту дела? И каково фермерским детям, не знающим иной жизни?
Многодетная семья нужна крестьянину
У меня перед глазами несколько примеров семей, где родители, воспитывающие детей в деревне, были когда-то горожанами.
Вот Роберт из Гатчинского района. Все его предки отсюда, из этих краев, они ингерманландцы – карелы, некогда переселенные шведами с территории финской Карелии, когда многие наши земли отошли к Швеции по Столбовскому миру и православное население отсюда ушло. Ингерманландцы – все крестьяне, даже если занимались ремеслом, у них это в крови. За четыре сотни лет жизни здесь они не просто привыкли к новой родине, но и по-настоящему вросли в нее.
У ингерманландцев всегда были многодетные семьи, потому что крестьянину нужны рабочие руки. И как только малыш вылезал из люльки, он уже потихоньку помогал родителям. Но после репрессий и войн численность этого трудолюбивого народа сильно уменьшилась. Теперь мало их осталось, ингерманландцев, многие уехали в Финляндию за сытой жизнью.
А Роберт не уехал. Более того, пожив в городе, он вернулся в родную деревню, построил дом и родил пятерых детей. И все это без отрыва от крестьянских занятий. Дом строил долго, потому что все сам, нанимать работников денег не было, с поля приедет – и за топор, за рубанок. Сам пашет и сажает огород, сам выращивает разную скотину, заготавливает ей сено, добывает дрова. А жена занимается детьми и хлопочет по хозяйству, делает творог и возит на рынок продавать.
Источник фото:
Старшие дети учатся в школе, до которой пешком слишком далеко – их возят родители по очереди, кто свободен. Зимой трактором нужно прочищать дорогу до шоссе – здесь всего метров семьсот, но сугробы могут вырастать огромные. Самый старший, Андрей, а по-ингерманландски Антти, – первый помощник отца. Роберт рассказывает: «Послал Антти коров загнать, они на опушке леса паслись, а к нему волк бежит. Ружье под рукой было – выстрелил, не попал, ну хоть напугал...».
Другой наш герой – Евгений из Выборгского района. Много лет жил и работал в городе, но сменил городские удобства на сельскую жизнь в погранзоне. Он идейный фермер, разработал целую стратегию развития семейных хозяйств. Ведь на фермера нигде не учат, потому что это не работа – это образ жизни. Нельзя быть крестьянином с девяти до пяти, а потом сидеть у телевизора. И животные, и растения требуют порой круглосуточного присмотра, они не отпустят хозяина ни на выходные, ни на каникулы. Это богатый фермер, имея хорошо подготовленных работников, может себе позволить положиться на управляющего. Так это уже не фермер, а помещик – совсем другая категория.
Идея Евгения очень проста: надо давать возможность создавать фермерское хозяйство молодым семьям, чтобы их дети рождались и росли уже при этом хозяйстве, чтобы они эту модель жизни впитали в прямом смысле с молоком матери. Тогда это для них будет естественная среда. У самого Евгения дочь с мужем работали в городе, но потом бросили эту работу и приехали к нему на ферму. Теперь и молодая пара работает в хозяйстве, и ребенок у них подрастает. Евгений надеется, что внук тоже будет крестьянином.
Источник фото:
Фермером нужно становиться с пеленок
Третья семья попалась мне в Холмском районе Новгородской области. И она по-своему уникальна. Узбекская пара – Гульчехра и Иркин, бывшие горожане, – переселилась в деревню. Имея своих нескольких детей, они создали фермерское хозяйство и взяли на воспитание детей из детского дома. Для семьи из Средней Азии удивительно уже то, что здесь главенствует женщина – при живом работающем мужем. И женщина удивительная: она обладает даром договориться практически со всеми, добиться своего не скандалом, а дипломатическим тактом.
Гульчехра жила в Ташкенте, окончила институт, имела высокооплачиваемую работу. Но что-то на родине не складывалось. Сложилось в новгородской деревне. Прошли через все: и дом был развалюхой, и ферма старая, машины нет, удобств нет, дорог нет. Брали кредиты, выкручивались как могли. Теперь у семьи сорок коров, за молоком, творогом, сметаной и мясом из этого хозяйства на рынке всегда стоит очередь.
Но самое главное здесь не скот, не поле с огородом. Главное – дети. Шестеро своих и целая толпа приемышей, которые нашли на этой ферме родной дом. При этом в хозяйстве работают все, кроме грудничков – это уже внуки. Посильную помощь оказывает любой член семьи, способный стоять на ногах. Двухгодовалая девочка хватается за веник, чтобы подмести в доме. Пятилетний помогает накрывать на стол, десятилетний возится с коровами. Конечно, все это в присутствии старших.
Все дети ходят в школу, но в садик – никто, потому что детсадовцы тут под опекой родных. Этой семье завидуют: родители пьяными не валяются, с детьми разговаривают по-взрослому, уважают их труд. Лишних денег в семье нет, но только лишних – всем необходимым здесь обеспечены. И никто из выросших детей не потерял связи с родителями. Более того, некоторые, помыкавшись в городе, возвращаются в родную деревню и создают свои семьи уже там, неподалеку от родителей.
Источник фото:
Кормить, лечить и забить
Четвертая фермерская семья, из Волосовского района – совсем уж чудо. Ее глава Али-Реза родился и вырос в Тегеране, а в Ленинград приехал учиться в медицинском институте, окончить который не получилось, потому что это оказалось слишком дорого, зато удалось устроить личную жизнь. Жена иранца была девушкой городской, но с деревенскими корнями. И к бабушке в деревню ездили постоянно, это при том, что дорога туда последними километрами напоминала танковый полигон. У пары родилась дочка, но вскоре оказалось, что девочка страдает непереносимостью любого животного белка, кроме кроличьего мяса. И семья завела кроликов – в деревне. При этом они жили в городе, потому что там была работа. Мотались на импровизированную ферму каждый день, вставая затемно и ложась тоже затемно.
Но потом Али-Реза предложил жене заняться только фермерством – и она с радостью согласилась. Кроликов тогда было тысячи три. Дочка, для которой все это устраивалось, тем временем росла и крепла. Конечно, она ходила в школу и жила у бабушки (та, в чьем доме обосновались кролиководы, приходилась девочке уже прабабушкой), но в выходные приезжала к родителям. Потом она окончила местный техникум и теперь учится в ветеринарной академии. Она с детства умеет все: и лечить, и кормить, и забить. Да-да, забить. Ведь кроликов разводят не для красоты, а на мясо и шкурку.
Вот, кстати, еще одна особенность фермерских детей. Пока тетеньки в Госдуме не знают, что бы еще такого придумать, чтобы оградить детишечек от тлетворного полового просвещения и ужасной жестокости взрослого мира, крестьянские дети помогают родителям случать животных, принимать у самок роды и забивать зверьков на мясо (кроликов, перепелов и прочую некрупную живность). Они могли не читать Киплинга, но хорошо знают, что есть и быть съеденным – это одно и то же. Если вы не отказались от мяса, но плачете по убиенной коровке, – то вы, простите, ханжа. Мы используем животных в пищу, так уж сложилось, без этого белка нам не выжить. Так ешьте и будьте благодарны этому животному.
В этом свете, кстати, можно по-новому рассмотреть одну скандальную историю, которую обсасывал весь мир несколько лет назад. Когда в копенгагенском зоопарке умертвили молодого жирафа (чтобы не допустить инбридинг – близкородственное скрещивание в семье), то разделывали его тушу на глазах у всех желающих – мол, посмотрите, дети, как устроено животное изнутри.
Я на такое мероприятие не стремлюсь, но позволю себе заметить, что датчане – крестьянский народ. До сих пор в Дании все пригодные к этому клочки земли обрабатываются, а свинины производят здесь просто чудовищное количество (к слову, страна не воняет, как российские свинофермы, наверное, потомки Андерсена какое-то волшебное слово знают или не скупятся на очистные сооружения). Так вот, ребенку с мироощущением фермера полезно знать, как устроено животное внутри! Мучить живое существо нельзя, а разделывать уже убитое – это не грех.
МОЖЕТ, СОБСТВЕННЫХ ПЛАТОНОВ…
И в сельской школе, как ни в какой другой, пригодится метапредметное обучение, о котором мы уже говорили в одной из предыдущих статей. Фермерскому, крестьянскому ребенку нужно постигать мир комплексно. Например, зная, что такое хлебные культуры, изучив их с точки зрения ботаники, экономической географии, истории, химии, наблюдая разные стадии жизни злака – от зернышка в почве до зерна в колосе и до муки на мельнице, – юный крестьянин полученные знания будет применять на практике.
Только одно родителям и сельским педагогам таких детей надо запомнить накрепко. Если ребенок вдруг оказался талантлив, а талант может проявиться в любой области, – образование получить обязательно нужно. Известно много случаев, когда дети из крестьянских семей становились выдающимися учеными или деятелями искусств. Но он один такой будет на весь выводок, а может, и на весь район. Остальные останутся кормить нас на земле. И пока растут такие дети, наша цивилизация не умрет с голоду...
