Светлана Юрьевна Иванова треть своего века отдала гражданской авиации, а совсем недавно написала книгу "Для тех, кто не спит, или Мясо, рыба, курица?", в которой собрала замечательные истории и зарисовки из жизни бортпроводников. По мотивам одной главы, "Счастливый рейс", мы предлагаем вам окунуться в тот самый день – 14 сентября 2005 года, когда на рейсе Москва – Лос-Анджелес на высоте 10600 метров родился ребенок. Светлана Юрьевна принимала непосредственное участие в этом несанкционированном мероприятии.
– Светлана Юрьевна, расскажите, как вас в качестве бортпроводника обучали принимать роды?
– 2 января 1986 года я села за парту в учебно-тренировочном отряде № 21 во Внуково. Учились мы три месяца. В программе было много дисциплин. Наталья Викторовна Ахлебиненская преподавала английский и медицину. Самое страшное – роды на борту самолета. У нас был муляж туловища роженицы, без рук и без ног. Мы учились вытаскивать ребенка через родовые пути, правильно поворачивая, чтобы пуповина вокруг шеи не обмоталась. Можете себе представить, какие эмоции вызывало это действо у молодых балбесов. Для меня это было самым трудным во всем курсе. Почему-то хорошо запомнила, что плаценту надо внимательно рассмотреть и убедиться, что нет разрывов, а потом сохранить ее в сотейнике на льду – для медиков. Мы и на английском должны были про роды рассказывать. Я вызубрила все наизусть, но молила бога, чтобы мне не попалась эта тема на экзамене. А мысль о том, что это может произойти в самолете, вызывала священный ужас. Тьфу, тьфу, тьфу! Не дай бог!
Но, увы... Это случилось.
– Как поняли, что вас ждет самый необычный рейс в вашей жизни?
– Лос-Анджелес – одна из самых любимых командировок. Лететь из Москвы в Город ангелов 12 часов, иногда больше. Настроение прекрасное. Встречаю пассажиров. Заходит молодая красивая блондинка с животиком. На ней были белые брюки и мужская джинсовая рубашка. Что-то екнуло внутри. Хотела спросить о ее самочувствии, но не стала. Не буди лихо, пока оно тихо...
Взлетели. Все шло по плану. Через пять часов после взлета старший бортпроводник экономического класса Наташа Ласкина сообщила мне, что у беременной пассажирки на месте 17 G появились странные ощущения в пояснице, у нее срок 32 недели и ей предстоят вторые роды. Это была та самая блондинка – Людмила Янулис. "У любого человека после пяти часов в кресле появляются неприятные ощущения в теле, а тут женщина на 32-й неделе беременности", – говорила я сама себе. Но на всякий случай мы разместили Людмилу в салоне бизнес-класса, где кресла раскладываются и можно отдохнуть с комфортом. На сей раз подробно расспросила Милу о ее самочувствии. Она и сама не понимала, что происходит. До этого момента прекрасно себя чувствовала, с аппетитом поела, даже вина хотела выпить, но воздержалась, собиралась поработать с ноутбуком. У Милы уже был пятилетний сын, но при первых родах поясница у нее не болела. Вспоминаю, что и у меня были разные ощущения при первых и вторых родах.
– Оказался ли на борту человек с медицинским образованием и помогал ли он в родах?
– Когда я сообщила пассажирам, что нам необходима медицинская помощь, отозвалась только одна женщина по имени Елена. Она когда-то окончила первый медицинский в Москве, но давно переехала на постоянное место жительства в Америку, сменила профессию и стала певицей. Елена авторитетно заявила, что родов на борту не будет, потому что живот у Милы еще не опустился. На повторное объявление откликнулась врач-терапевт Любовь Максимовна. Она осмотрела Милу и подтвердила наши опасения: живот беременной в тонусе, скоро начнутся схватки. Впоследствии Любовь Максимовна призналась, что никогда не принимала роды, но готова нам ассистировать. Бывший медик Елена все время находилась рядом с нами, но в решающий момент запаниковала и призналась, что тоже беременна и ей нельзя волноваться.
– Как вам удалось взять волю над чувствами и принять решение, что Мила будет рожать в небе? Почему самолет не совершил экстренную посадку?
– Из-за большой протяженности трассы самолет поочередно ведут два сменных экипажа. Командиров было двое: Валерий Белан и Юрий Саблин. Они сообщили, что мы подлетели к полярной части Канады и теоретически можем совершить вынужденную посадку на военной базе. Однако взлетно-посадочная полоса военного аэродрома слишком короткая для "Боинга-767". И не факт, что там оказались бы специалисты, способные принять роды. Кроме того, во время снижения схватки могли усилиться и оказание помощи стояло бы под вопросом. Меня поставили перед выбором: экстренная посадка или роды на борту. Настал мой момент истины... Времени на раздумья не осталось. Решено было рожать в самолете. Меня спрашивали потом, как я не побоялась взять на себя ответственность за жизнь и здоровье мамы и малыша. Боялась, конечно. Но чувствовала, что поступаю правильно. Я верила в своих ребят. С принятием решения пришло спокойствие и уверенность в собственных силах. Все действовали согласованно. Не было паники и излишней суеты, а место для роженицы уже было готово. Мы открыли все имеющиеся на борту аптечки и на стойке второй кухни приготовили все необходимое для принятия родов: стерильные бинты, салфетки, перчатки, ножницы, йод, водку. Даже пакетики с оливковым маслом с подносов собрали, чтобы протереть ребенка от слизи и крови. Разложили кресло и застелили его пакетом. Сверху положили плед и стерильную пеленку.
– Как вела себя роженица? Как проходили сами роды? Были ли осложнения?
– Мила не захотела ложиться. Ей было легче переносить схватки стоя. Мы по очереди энергично растирали Миле поясницу, чтобы облегчить ее страдания. Самая молодая из нас, Юля Миронова, так старалась, что до крови растерла себе костяшки пальцев, даже не заметив этого. Наконец отошла слизистая пробка, а это значит, что организм женщины готов к рождению малыша. В этот момент нужно было определиться и понять, кто непосредственно будет принимать ребенка. Я, как старший бортпроводник, вела связь с пилотами. Каждые пять минут докладывала обстановку. Стюардесса Галя Савенкова вызвалась принимать роды, сказала, что у нее уже был такой опыт. Позже выяснилось, что роды она принимала у своей собаки. Но в тот момент Галина была спокойна и собранна. Ей удалось установить психологический контакт с роженицей. Галина смотрела ей в глаза и уверенным голосом объясняла, как надо дышать. Мила не отрывала глаз от лица Гали и послушно выполняла ее указания. Она достойно вынесла все выпавшие на ее долю испытания. Охнула пару раз – и все. Не хотела тревожить пассажиров. Мы все дышали вместе с ней в унисон! Женская часть экипажа так или иначе помогала роженице, а мужчины в это время заботились о пассажирах.
Вдруг мне пришла в голову счастливая мысль. Надо сфотографировать весь процесс! Это будут исторические кадры! Но в те годы не было крутых смартфонов, и фотоаппарата ни у кого из экипажа не было. Но я нашла выход: попросила фотоаппарат у пассажира бизнес-класса. Вот появилась головка малыша. Сделала снимок и бегом в кабину: "Мы головку родили! – Молодцы! Рожайте дальше!" Вот уже родилось левое плечико... Еще пара секунд – и Галина бережно держит в руках маленького человека. Родился мальчик! Чистый, розовый. И сразу закричал.
– Каким был сам момент рождения малыша? Каким вы его запомнили?
– Трудно передать словами чувства, переполнявшие нас: эйфория, радость, счастье, гордость... Командир корабля сделал объявление для пассажиров, что на борту нашего самолета произошло редкое событие – родился человек. Пассажиры аплодировали и ликовали вместе с нами! Когда командир продублировал эту информацию на английском языке, отчаянно захлопал единственный американец в бизнес-классе. Это было так мило... Все люди на борту почувствовали себя причастными к чуду и разделили радость вместе с нами.
– Как вас встретили в Америке? Поддерживаете связь с родителями малыша?
– Медики были очень удивлены и не могли поверить, что роды приняли бортпроводники. Я вручила им сотейник с плацентой, как нас и учили. Скорая помощь доставила маму с малышом в больницу, но прежде им надо было пройти иммиграцию. А тут возникла проблема. Впервые за всю историю в Америку прибыл пассажир без билета, без паспорта и без визы. Хотели сделать отпечатки его пальчиков, но не получилось – слишком они были малы. В итоге сделали отпечатки его ножек. Получилось, как у кота Матроскина: "Усы, лапы и хвост – мои документы". А у нашего малыша отпечатки ступней стали его идентификацией.
Муж Милы встречал жену в аэропорту и не подозревал, что уже стал отцом. А узнав об этом, сломя голову помчался в больницу. После приземления к экипажу подошли представители американских властей и запросили информацию о том, над какой именно точкой планеты появился на свет ее новый гражданин? Пилоты дали им координаты этой точки, которая расположена довольно далеко от границы США с Канадой. Они также подготовили и подарили маме малыша карту, на которой обозначено место его рождения. Насколько я знаю, у нашего малыша российское гражданство. На следующий день после прилета сотрудники представительства авиакомпании, женская половина нашей бригады и командир поехали в больницу поздравить маму и ее сына. Там мы познакомились с Сашей – отцом ребенка. Узнали, что мальчика назвали Михаилом. По оценкам врачей, состояние обоих пациентов было просто превосходным. Встреча была очень трогательной и теплой. Мила и Саша стали для нас родными людьми. Потом мы часто встречались – и в Лос-Анджелесе, и в Москве, когда они сюда прилетали. Позже у Милы и Саши родилась еще дочь, но уже в роддоме.
Фото из личного архива Светланы Юрьевны.
