Каковы реальные потери СССР во Великой Отечественной войне?

Данные прокомментировал эксперт proaist.ru, доцент кафедры демографии НИУ ВШЭ Владимир Козлов.

Цифра эта несколько превышает данные комиссии генерал-полковника Кривошеева, которая была принята как официальная и долгое время считалась таковой: 8,67 млн погибших и умерших от ран военнослужащих советских Вооруженных сил. В книге В. В. Литвиненко (2013) «Цена войны. Людские потери на советско-германском фронте» приводится научное обоснование данной цифры и полемика с оппонентами.

Тем не менее в качестве альтернативного мнения хотелось бы рассмотреть рецензию на книгу Литвиненко, известным исследователем и священником Троице-Сергиевой пустыни в Стрельне (Санкт-Петербург) Н. Н. Савченко в журнале «Демографическое обозрение в 2015 году». Савченко обращает внимание на то, что при использовании демографического метода исчисления потерь (подробно это видно в сборнике Росстата, посвященном 70-летию Победы) итоговая цифра людских потерь СССР в войне составляет 26,7 млн человек (это также довольно стабильно объявляемая цифра, основной спор оппонентов касается соотношения военных и мирных жителей внутри нее). А при детальном рассмотрении оказывается, что с 1941 по 1946 год число женщин в трудоспособном возрасте 16–54 лет в СССР снизилось на 3,9 млн человек, но при этом число мужчин в трудоспособном возрасте 16–59 лет уменьшилось на 17,1 млн человек. Эта цифра почти в 2 раза выше официальных оценок, даже с учетом исправленных данных Министерства обороны.

Савченко обращает внимание на то, что, по данным юбилейного издания Росстата, в сумме убыль числа мужчин в возрасте 15–49 лет к 1946 году, по сравнению с численностью этой же когорты в 1941 году, получается равной 10,28 млн, причем эта цифра касается только населения РСФСР, где проживало примерно 58% населения СССР. Также исследователь отмечает, что за время войны оккупации подвергались места жительства 15,5% жителей России, причем из них на срок более 6 месяцев – лишь 7,7% мужского населения нашей страны, что позволяет сделать вывод о том, что значительная часть погибших мужчин были уроженцами тыловых областей, краев и автономных республик, т. е. они погибали на фронте.

Савченко обращает внимание на то, что учет убывших офицеров в советских Вооруженных силах был гораздо более точным, чем учет солдат (по мнению многих исследователей). И если считать цифру учета офицеров точной, то при сопоставлении и использовании цифры 8,67 млн получится соотношение 1:7 (она не сильно изменится при использовании новых данных Министерства обороны), хотя реальное соотношение явно отличается в пользу солдат во всех воюющих армиях. Также автор приводит данные учета потерь комсомольцев и коммунистов, которые превышают 9 млн человек, хотя их количество в Вооруженных силах СССР было менее половины.

Савченко отмечает, что цифра Министерства обороны не учитывает народное ополчение до включения его в штаты армии, военных строителей и части военизированной охраны различных ведомств. В то время как часто при расчете соотношения потерь СССР и Германии в состав Вермахта историками (всех стран) всегда включались немецкие потери убитых и пленных чинов фольксштурма, полиции, военизированной организации Тодта, местных отрядов ПВО и военизированной охраны.

Есть расхождения по поводу учета потерь в результате миграции (добровольной и принудительной) и числа и смертности военнопленных. Таким образом, есть большая вероятность, что военные потери, признанные Министерством обороны, далеки от истины.