Как относиться к попыткам раннего взросления маленьких детей? Считать это случайностью? Причудой? Гримасой нашего времени? А может, болезнью, с которой надо бороться?
Это моя жизнь, я уже взрослая.
Звонит дочка, рассказывает, какие у них новости. И вдруг:
– А знаешь, что твоя любимая внучечка отчебучила? Вчера забираю её из школы, а учительница мне говорит: «Жаль, что ваша Люся не поедет с нами на экскурсию». «Почему, – спрашиваю, – не поедет?» «Она сказала, что в субботу занята, вы всей семьёй уезжаете к кому-то в гости». Я Люсе: «Что всё это значит?». А она мне: «Я потом тебе объясню». И знаешь, что оказалось? Пустые капризы! «Не хочу, – говорит, – ехать ни на какую экскурсию. Буду дома рисовать». Я ей: «Пусть так. Но сначала ты должна была спросить у меня. Мне решать, ехать тебе на экскурсию или нет». А дальше следует совершенно убойный ответ: «Нет, мама, решать мне. Ты не понимаешь, это моя жизнь, и мне её жить. Я уже взрослая».
Я начинаю тихо давиться от смеха.
– Что ты там смеёшься! – возмущается дочка. – По-моему, тут не смеяться – плакать надо. Ребёнку восемь лет, а она возомнила, что уже взрослая!
Но мне смешно вовсе не от того, что наша Люся считает себя взрослой. Просто я вспомнил, как моя дочка – Люсина мама, – когда ей было пятнадцать лет и мы с женой стали ей выговаривать за беспорядок, который она устроила в своей комнате, заявила нам, что она уже взрослая и сама будет решать, надо ли ей у себя убирать, а мы уже старые и ничего не понимаем.
Мы оба тогда здорово обиделись. И на то, что мы в свои тридцать семь лет оказались вдруг старыми, и на то, что дочка, девчонка сопливая, решила, будто мы уже никто и нам смело можно перечить. Я ещё гаркнул на неё, напомнил, откуда деньги растут, и она, глотая слёзы, молча признала своё поражение.
Крик – это громогласное признание, что ты никудышный родитель (или руководитель), который не сумел справиться с ситуацией нормальными средствами, не унижающими достоинство того, кто в силу своего положения не может тебе ответить тем же.
Но когда я повесил трубку и вспомнил всю ту давнишнюю сцену, то мне уже было не смешно. Сегодня с высоты своего возраста – теперь уже, наверное, и вправду старого – я понял, что был не совсем прав. А если точнее – совсем не прав. Потому что кричать, тем более на детей, – последнее дело. Крик – это громогласное признание, что ты никудышный родитель (или руководитель), который не сумел справиться с ситуацией нормальными средствами, не унижающими достоинство того, кто в силу своего положения не может тебе ответить тем же.
А чего было кричать-то, ведь всем подросткам всегда хочется поскорее стать взрослыми. Сам был таким, разве не помнишь? В этом возрасте мальчишкам кажется, что если разговаривать не фальцетом, а баском, нацепить галстук и развернуть плечи пошире – значит, ты уже не пацан, а будто студент. И девчонки, наши ровесницы, по той же причине старались приодеться в мамино, сделать себе на лице «боевую раскраску».
Из-за этой ложно понимаемой взрослости многие подростки, если никто из старших вовремя не остановит, могут такого наворотить, что потом во всю жизнь не поправить. Сколько девчонок и парней именно в эти нежные годы начинают курить, баловаться спиртным, травкой, узнают, что такое половая жизнь и её последствия, ещё не изведав, что такое любовь…
Новая детская реальность
Впрочем, с подростками так было всегда. Испокон веков. Это, как мне сказал один психолог, своего рода чумка переходного возраста. Но чтобы та же болячка так помолодела… С чего бы вдруг?
А, может, Люськино «это моя жизнь, и мне её жить, я уже взрослая» – просто такая игра? Ну, любят же пяти-семилетние девочки ходить в маминых туфлях на каблуках, а мальчишки – тайком водить папиной бритвой по щеке.
Я заглянул в современную специальную литературу, позвонил одному из своих консультантов…
Одни специалисты, как ни странно, до сих пор не заметили раннего взросления городских детей в качестве тенденции. Они по-прежнему говорят только о раннем взрослении подростков. Другие же утверждают, что если нынешние дети в восемь-десять лет пытаются ощущать себя взрослыми, то в этом нет ничего нового: дескать, ещё в 1930-е годы в колхозах, в 1940-е во время войны да и в трудные 1950-е дети младше десяти лет выполняли посильную домашнюю работу, пасли скот, следили за младшими братишками и сестрёнками… А в более ранние времена, ещё до революции, малые дети всегда помогали в хозяйстве родителям.
– Да вспомните Англию XVIII–XIX веков, – сказал мне знакомый детский психолог, – там с семи-восьмилетнего возраста уже работали на фабриках!
– Простите, – возразил я, – но это же совсем другое: внешние экономические обстоятельства заставляли маленьких детей работать, но они при этом всё равно оставались детьми. Мы знаем это и по документальной литературе о советской эпохе, и по романам Диккенса.
– Да, но ведь и у нас во многом виной всему внешние обстоятельства, – не сдавался мой консультант. – Посмотрите, что делают со своими детьми многие родители. С пяти-шести лет детство уже заканчивается, начинается работа – занятия в кружках иностранного языка, танцев, фигурного катания, карате… Ребёнка пичкают «умными» книжками. Если игры, то только развивающие, да ещё чтоб на коробке был указан возраст на два-три года старше. А обвал информации – из телевизора, компьютера, книжек, при поездках со старшими по городу, на дачу, за границу, из общения со множеством детей и взрослых… Ничего подобного прежние поколения ребятишек просто не знали! А как насчёт первоклассника с полным набором аксессуаров, как у мамы с папой: наручные часы, мобильник, планшет! Ну, и как же такому шкету семи годов от роду не чувствовать себя взрослым?!.
«Взрослый» ребенок. Что делать?
Не знаю, как правильнее назвать это детское взросление. С одной стороны, оно раннее, что вполне даже неплохо. Чувствуя себя постарше, чем есть на самом деле, ребёнок словно говорит себе: «Ты уже не малышня какая-нибудь, так вести себя некрасиво». А с другой – это взросление явно преждевременное, поскольку ни психически, ни физиологически ребёнок к нему ещё не готов.
Ну и, наконец, самый, пожалуй, главный вопрос: а нам-то, родителям и бабушкам с дедушками, что делать в этой ситуации? Как себя вести?
…Потом, когда пройдут годы и настанет пора для серьёзных разговоров, можно будет ему объяснить, что по-настоящему человек становится взрослым не тогда, когда получает паспорт или аттестат зрелости, и даже не тогда, когда женится и у него появляется свой ребёнок. Взрослый – это тот, кто понимает, что важные решения в жизни надо принимать самому и потом самому нести за них ответственность.
