О современной демографической политике России и о вызовах, стоящих перед нашим государством, рассказал руководитель Центра по изучению проблем народонаселения экономического факультета МГУ имени Ломоносова Валерий Елизаров.
– Валерий Владимирович, давайте сначала разъясним нашим читателям, в чем разница между семейной политикой и демографической. Это ведь разные понятия?
– Да. Под демографической политикой мы понимаем целенаправленную деятельность государства и других субъектов политики, которые вместе с органами законодательной и исполнительной власти разрабатывают и реализуют политику. Это может быть и бизнес, и общественные организации, и церковь, и ассоциации семей. Демографическая политика должна быть направлена на сохранение или изменение уже сложившихся демографических тенденций. Мы говорим о демографической политике, когда видим, что нас явно что-то не устраивает, что-то надо изменить: остановить депопуляцию или сократить ее масштабы, поднять рождаемость, снизить смертность и увеличить продолжительность жизни, оптимизировать миграцию и т. п.
У семейной политики другая задача, которая состоит в создании таких условий, при которых семьи могут наилучшим образом реализовать все свои функции. Здесь нет конкретных демографических целей – чтобы было больше или меньше браков, разводов, детей и так далее. Среди функций семьи есть и демографическая, или, точнее, репродуктивная – рождение и воспитание детей. В этом смысле демографическая и семейная политика, конечно, пересекаются, потому что немалая часть демографической политики – это воздействие через семью, да и семейная политика, если не прямо, то косвенно может влиять на рождаемость.
– Если брать историю СССР и России, всегда ли инициативы, связанные с активизацией демографической политики, были связаны с рождаемостью?
– Как правило, какая-то активность возникала, когда государство видело, что появились неблагоприятные тенденции в приросте населения, в рождаемости. Она была связана именно с рождаемостью, не с миграцией, не со снижением смертности, хотя это два компонента, которые тоже всегда входят в демографическую политику, но вот какой-то импульс к активности чаще всего давала рождаемость.
– В нашей современной истории мы видим такую же ситуацию?
– Нет, современная история немного другая, поскольку мы увидели более серьезный импульс. Импульсом была начавшаяся в начале 90-х годов депопуляция и падение рождаемости. Число рождений достигло абсолютного минимума в 1999-м году. Четыре года подряд, с 1999 по 2002 г., естественная убыль (разница между числом умерших и числом родившихся) превышала 900 тысяч человек. Максимум убыли пришелся на 2000 г., когда число умерших превысило число родившихся на 958,5 тысячи человек. Почти на миллион! Миграция компенсировала убыль в разные годы по-разному, но эта компенсация была неполная. Если в целом говорить за двадцатилетие (1992–2012 гг.), разница между числом родившихся и умерших в России составила около 13,3 млн человек. Эта убыль на 8,1 млн человек – почти на 61% – была компенсирована миграционным приростом. Абсолютная убыль населения составила за этот период около 5,2 млн человек. Убыль населения плюс угрозы, связанные со старением и с сокращением трудоспособного населения, стали тем фактором, на который высшая власть обратила внимание. Мы это видим по посланиям президента начиная с 2000-го года, когда заговорили о том, что у нас ужасные прогнозы, население России будет убывать, нам грозит стать стареющей и дряхлеющей нацией.
– Те методы, которые применялись для повышения рождаемости в Советском Союзе: что мы можем применить сейчас, а от чего надо отказаться?
– Точно нужно отказаться от того, что было с 1936 по 1955 годы, – запрета абортов. Эта борьба со злом стала еще большим злом. Запреты абортов всегда приводили к повышению материнской и детской смертности. Причем на рождаемость это принципиально не влияло – люди быстро приспосабливаются к жестким законам, распространяются нелегальные аборты, возникает «абортный» туризм и так далее. Уменьшение числа абортов не гарантирует роста рождаемости: все равно люди стараются быть свободными и рожать желаемое число детей. Не следует принуждать людей рожать детей больше, чем они способны достойно содержать и любить. В наше время избыточная жесткость законов и еще большие ограничения, к которым призывают многие политики, не нужны. Необходимо создавать условия, в которых число абортов будет стремиться к нулю в результате грамотного планирования семьи и нормальных условий жизни, в которых люди принимают решения о рождении детей. У людей должен быть выбор: оставлять незапланированного ребенка или нет. Главное, чтобы незапланированных детей было все-таки поменьше, чтобы люди свободно и ответственно принимали решения: сколько иметь детей, когда рожать первого ребенка, какие должны быть интервалы между рождениями. Важно, чтобы эта свобода не заканчивалась одним ребенком, чтобы все-таки большая часть семей хотела и могла родить второго и третьего ребенка.
– Законодательно можно сподвигнуть людей на это?
– Нет никаких законов, заставляющих людей просыпаться по утрам, идти на работу, в магазин, покупать и готовить еду, покупать необходимое и вести нормальную жизнь. Семья и дети – важный элемент этой нормальный жизни. Молодые люди должны быть воспитаны с пониманием того, что дети – одна из высших человеческих ценностей. Когда молодых спрашивают, на что они ориентируются в ближайшем будущем, они часто упоминают карьеру, достаток, востребованность. Но стоит им немного повзрослеть, и мы видим, что семья, дети становятся одной из главных ценностей. Большинство людей не понимает, как можно прожить жизнь, не создав семью и не родив детей. Поэтому призывать особо к этому не надо, это в человеческой природе.
– Как Вам кажется, материнский капитал дал ожидаемые результаты? И, конечно, интересно было бы узнать Ваше мнение о продлении этой социальной меры. Можно от нее ждать позитивных сдвигов, особенно с учетом демографической ямы, которая нас ждет?
– Продление материнского капитала еще на два года – это, конечно, правильный шаг. По крайней мере, он снимает вопросы о том, собирается ли государство серьезно поддерживать семью или это была временная кампания, потому что ничего хуже кампанейщины в политике нет. Политика должна быть устойчивой, стабильной и, главное, понятной людям. В том числе и демографическая политика. Апелляция к стимулам в политике имеет и плюсы, и минусы. К положительным моментам можно отнести эффект от инициатив, который проявляется быстро. Но не стоит забывать, что к стимулам быстро привыкают. Сегодня – одни размеры пособий и других мер поддержки, а завтра этого уже мало, это уже не воспринимается как стимул. Главное в политике не на стимулы напирать, хотя политики видят реализацию своих идей именно в стимулах (или ограничениях) – давайте что-то введем, и это повлияет на поведение людей. Главное, что повлияет на поведение людей, – стабильность, предсказуемость жизни. В стабильной жизни люди сами спокойно принимают ответственные решения и знают, что ничего не изменится за год-два-три, не ухудшится их ситуация, не страшно родить ребенка, у них всегда будет возможность устроить ребенка в дошкольное учреждение, получить квалифицированную медицинскую помощь и так далее. Поэтому главное – система социальных гарантий, и это пока еще не создано.
Нормальных ежемесячных пособий на детей у нас нет, с детскими садами проблема – большие очереди. Хотя отчеты в последнее время слышим благостные, что вот столько построено, очередь рассасывается, но это в основном касается детей от 3 до 7 лет. Но большому числу родившихся в последние годы нужны и другие дошкольные учреждения. Пособие по уходу за ребенком выплачивается до полутора лет. Детям от полутора до трех лет нужны ясельные группы, которые, по сути дела, исчезли из нашей жизни в 90-е годы, то есть надо воссоздавать эту систему.
– Есть ли пример страны, на которую стоит ориентироваться?
– Как правило, когда говорят о семейной политике, ставят в пример положительный опыт Франции, Бельгии, скандинавских стран. Франция и Бельгия давно решили проблему дошкольных учреждений. Там существует большой выбор муниципальных или частных учреждений. Государство оказывает поддержку с помощью различных видов пособий, есть пособие на няню, когда вы можете не обращаться к услугам дошкольного учреждения, а сами обеспечивать уход за ребенком на дому с помощью сертифицированных профессиональных нянь. На это вы получаете пособие, которое, конечно же, не покрывает все расходы, но это ваш выбор. Вы можете вернуться к работе, завершить образование, искать работу, зарабатывать деньги, в том числе и на содержание и воспитание детей.
– Получается, первое, что нужно сделать, – это поменять отношение самих граждан страны к проблеме?
– Да. Во-первых, нужно изменить отношение тех людей, которые привыкли с давних времен к иждивенчеству и во всем винят государство: государство им мало платит, нет работы, нет мест в детских садах. Люди должны понимать, что они ответственны за ребенка, достаточно прочесть Конституцию внимательно. Если вы не хотите отвечать – не создавайте семью, не рожайте детей, но тогда вы будете жить другой жизнью, сильно обделенные, обедненные, это тоже будет ваш выбор, но не валите все на государство. За рождение детей, за семью отвечают сами родители. А задача государства – создавать такие условия, в которых подавляющее большинство людей могут реализовать свои желания и потребности.
Социальные государства, прежде всего, оперируют такими инструментами, как социальные гарантии. Люди должны четко представлять, какие будут условия и возможности при вступлении в брак, планировании семьи и рождении детей, что платно, что бесплатно, когда можно рассчитывать на получение места в дошкольном учреждении, какой размер оплаты отпуска для работающих матерей, какие пособия будут получать. Люди должны четко понимать, в чем государство их сможет поддержать, а в чем они должны надеяться прежде всего на себя.
И, конечно, заработная плата должна быть такой, чтобы позволить людям более-менее свободно принимать решения о создании семьи, рождении детей. При низкой зарплате, недоплате, например бюджетникам, о чем тут может идти речь? Людям не хватает зарплаты на то, чтобы удовлетворить свои первичные потребности. У нас прожиточный минимум намного выше минимальной зарплаты. Как человек, получающий минимальную зарплату или близкую к ней, может позволить себе создать семью и тем более родить детей? А он должен себе это позволить. Уровень минимальной зарплаты должен быть таким, чтобы человек мог позволить себе родить хотя бы одного ребенка, а двое работающих родителей – двух детей. Такой уровень зарплаты у нас был, скажем, в 70–80-е годы, когда минимальная зарплата – 70 рублей – была равна двум прожиточным минимумам. Сегодня человек, получающий минимальную зарплату, может прокормить себя? Нет. За что борются профсоюзы все последнее время? За то, чтобы минимальная зарплата догнала прожиточный минимум. Но профсоюзы отвечают за свое – за работника, за условия его труда и оплату, а кто отвечает за воспроизводство населения?
– Государство?
– Государство должно установить такую минимальную зарплату, при которой все остальные работодатели должны крутиться, эффективнее работать. И прежде всего государство должно начинать с себя, то есть начинать с бюджетников. Люди должны получать такую зарплату, которая позволяет им содержать детей хотя бы на уровне минимальных социальных гарантий, а все остальное – помощь от государства. Социальные гарантии, связанные с рождением ребенка, с его содержанием и воспитанием, – это основа системы поддержки семей с детьми. Дальше, если вы попали в трудную ситуацию – ребенок-инвалид, вы сами потеряли работу, болезнь, нетрудоспособность, еще что-то, – государство должно помогать адресно тем людям, которые в этом нуждаются. Но большинство людей не должны нуждаться в помощи.
– Вы сейчас говорите о том, что поддержку нужно оказывать работающим семьям?
– Да, должна быть система социальных гарантий или, если хотите, минимальных социальных гарантий, и она должна быть универсальной. Для всех, независимо от доходов, возраста, национальности, субъекта Федерации и так далее. А дальше должны быть выстроены виды адресной поддержки. Например, адресная поддержка может быть связана с числом детей. Если государство видит, что воспроизводство не обеспечивается, оно может себе позволить принимать меры стимулирования рождения вторых, третьих детей (например, материнский капитал). Но скорее это должна быть региональная политика. У нас есть регионы, где рождаемость вполне приличная, там ничего со стороны государства не надо вводить. А есть регионы, где очень низкая рождаемость, сложилось так, что люди живут в условиях, когда уже сформировался стереотип малодетности, который надо преодолеть. Вот здесь государство может принимать локальные меры. Одна из таких недавно введенных мер – пособия на третьего ребенка с 2013-го года в полусотне регионов, где низкая рождаемость. Там в семьях с низкими доходами при рождении третьего ребенка выплачивается дополнительное пособие в размере прожиточного минимума. Не до полутора лет, как федеральное пособие по уходу за новорожденным, гарантированное всем, а до достижения ребенком трех лет. Это серьезная тоже мера поддержки, но только при рождении третьего ребенка.
– Как повлияла такая политика на рождаемость?
– По оценкам Минтруда, за два года реализации данной меры в 53 регионах, получающих финансовую поддержку из центра, число третьих и последующих рождений увеличилось на 20,6%, а суммарный коэффициент рождаемости вырос на 3,8%. В остальных регионах число третьих и последующих рождений выросло только на 11,7%, а суммарный коэффициент рождаемости – на 1,4%. То есть рост был практически везде, но там, где эти меры вводились, – чуть больше. Другие меры поддержки многодетных семей в регионах – это раздача земель, а также региональный материнский капитал, в большинстве регионов он назначается с третьего ребенка. Есть в отдельных субъектах такие меры поддержки многодетных семей, как бесплатный проезд, льготы по жилью, бесплатные обеды для школьников. В каждом регионе может быть своя система поддержки.
– Та демографическая политика, которая проводится сейчас в нашей стране, – насколько она эффективна?
– Хорошо, что демографическая политика у нас есть и что ей придается достаточно большое значение, в том числе на высоком государственном уровне, но ей не хватает устойчивости, научной обоснованности и понимания, где – все-таки цели федеральной политики, а где – цели региональной политики. Да и ресурсов на поддержку семей с детьми пока выделяется недостаточно – менее 1% от ВВП. Резервы для повышения результативности демографической политики есть. Их надо обсуждать как с участием политиков и финансистов, так и ученых-экспертов. Возьмем дискуссию о материнском капитале: все-таки победила точка зрения, что надо продлить. Когда мы вводим стимулирующие меры на короткий период, надо понимать, что будет дальше. О последствиях мало кто думал. Главная задача была – повысить число рождений, и этим отчитаться. Как в советское время: должны отчитаться, какой соберем урожай «на корню», а довезем мы этот урожай до элеватора – уже неважно, это уже другая сфера ответственности. Так же и с детьми: важно не только отчитываться, сколько миллионов детей рождено, а в какие условия они попадают при рождении и после рождения, готовы ли родильные дома, готова ли детская медицина к этому, готовы ли дошкольные учреждения, готовы ли сами семьи, которых призвали «рожайте второго-третьего – государство поможет». Поэтому вся детская инфраструктура должна быть готова к тому числу детей, которое будет рождено. То есть не стимулировать опять же число детей, а страну в целом сделать пригодной для рождения желанных и здоровых детей, для семей с несколькими детьми.
