23 апреля в Петербурге пройдет научно-практическая конференция «Шаг вперед», организованная региональным общественным движением «Петербургские родители» при поддержке Фонда президентских грантов. Участники со всей России расскажут о том, как добровольцы могут помогать сиротам, живущим в детских домах. «Аист на крыше» поговорил с Надеждой Васильевой, заведующей структурным подразделением «Детский дом» ГБОУ школы № 46 Приморского района, о стереотипах общества в отношении детей из системы и о том, как добровольцы могут помочь их разрушить.
– Надежда Михайловна, ваше учреждение принимает участие в проекте «Право выбора», придуманном в 2013 году «Петербургскими родителями». Его цель – выстроить между добровольцем и подростком-сиротой дружеские отношения, которые помогут ребенку понять себя и мир, научиться доверять, найти правильные жизненные ориентиры. На первый взгляд кажется сомнительным – разве можно дружить по указке?
– Мы давно знаем «Петербургских родителей», не раз с ними сотрудничали. Поэтому, когда они предложили такую, не совсем традиционную форму взаимодействия с нашими ребятами, мы заинтересовались. Дело в том, что долгосрочные, доверительные отношения – это как раз то, что не всегда удается создать между детьми и воспитателями, педагогами и даже между самими воспитанниками. Мы решили попробовать, и тогда добровольцы пришли к нам знакомиться с детьми. До этого со всеми ребятами беседовали представители проекта, рассказывали, объясняли, что их ждет. Мы никого к участию не принуждали, они принимали решение сами. В итоге согласились 7 из 22. Я считаю, это много! Каждому из них подобрали своего добровольца, и они начали общаться.Эти отношения развиваются, мы в них не вмешиваемся, осуществляем только ненавязчивый административный контроль.
– А как эта идея была встречена ребятами?
– Поначалу отнеслись настороженно. В первую очередь как раз потому, что опасались обязаловки или очередных наставников со своими правилами. И потом, далеко не у всех детей есть потребность в такого рода общении – просто потому, что они не представляют, какими могут быть отношения. Что можно не просто вместе слоняться по району или пойти в торговый центр, а посетить с другом выставку, музей или на экскурсию сходить, и это вовсе не нудно, а интересно! Большинство из них ведь даже толком не умеют развлекаться – негде было научиться. А тут они получают шанс не просто расширить кругозор, а разделить хобби и увлечения добровольца, примерить на себя. И это самое ценное.
– Вы уже видите положительные результаты этой дружбы?
– Результатом можно считать уже то, что дружба сложилась! Ведь даже между взрослыми людьми это происходит не так уж часто. Вообще, говорить о каких-то серьезных сдвигах еще рано, спросите меня через год. Но что-то в ребятах неуловимо трансформируется. Я много лет работаю, поэтому ощущаю их внутренние изменения скорее интуитивно. По походке, по взгляду, по тому, как ребенок реагирует на обращение. К примеру, если раньше он мог ответить мне на вопрос походя, через плечо, то сейчас останавливается, смотрит в глаза. Можно сказать, что потихоньку меняется их культура общения. Они становятся более открытыми. И, конечно, это колоссальная мотивация – увидеть жизнь под другим углом, глазами добровольца.
– Считается, что дети из детских домов отличаются от своих сверстников, живущих в семьях. Что они трудные, что у них проблемы с поведением. Так ли это?
– Есть ребята, которых относят к группе риска – это те, у кого действительно сложности с поведением, они часто совершают самовольные уходы. Как правило, это некая генетическая предрасположенность. Если ребенок асоциальный в третьем поколении… Поймите, они ведь, как правило, попадают к нам не с рождения. Они все равно уже видели другую жизнь, впитали какие-то представления о мире и ценности в своей кровной семье. Теперь представим, что во многих семьях главная ценность – рюмка водки на столе. Поэтому да, есть случаи, когда ребенок уже не поддается педагогическому влиянию. Если бы все поддавались, у нас было бы идеальное общество. Но в целом это просто дети. Раненые, обиженные, где-то закрытые, но точно так же нуждающиеся в тепле.
– Еще одно убеждение про сирот: они избалованны, поскольку привыкли, что к ним все время приходят какие-то люди, развлекают, дарят дорогие подарки.
– К сожалению, добрая воля людей часто не идет на пользу детям. Они думают: сейчас я пожалею сиротку, подарю ему кроссовки за 15 тысяч. У других ребят начинаются вопросы: почему ему за 15, а мне за 5? Ценность подарков измеряется дороговизной, и дети начинают ждать от каждого приходящего извне материальных благ. Я лично против подобного, но мы не всегда можем на это повлиять. Кстати, в отношениях с добровольцами корыстный интерес со стороны детей отсутствует. Доходит до смешного: мальчишка ушел в первый раз гулять со своим добровольцем, вернулся и первым делом побежал в столовую. Спрашиваю, чего же вы в городе не поели? Оказалось, доброволец пригласил его в кафе, но он постеснялся, хотя далеко не робкого десятка. И вот это зародившееся смущение для меня – лучший показатель.
Еще один момент: потребительство заложено в самой системе, законы противоречивы. Например, Постановление Правительства № 481, по которому мы работаем, предписывает создание семейных условий в детском доме. Но в семье дети могут сами за собой помыть посуду, почистить к обеду картошку. А от наших мы не имеем права этого требовать – по санитарным нормам. Вот и выходит, что ребята максимум убирают за собой чашку. Конечно, у нас есть кружок по домоводству, воспитатели в выходной день готовят вместе с ребятами, но это не переходит в навык.
– Проще ли дается общение с добровольцами ребятам, у которых сохранилась связь с кровной семьей?
– Боюсь, такую параллель проводить не совсем корректно. Наличие родственников не гарантирует, что ребенок будет более адаптированным. Здесь у каждого своя история. Некоторым, наоборот, тяжелее, потому что у них есть внутреннее ощущение предательства, и им с этой болью не справиться. Пробить стену обиды очень трудно. С другой стороны, у детей, которые знают своих родителей, есть внутренняя опора, которая становится особенно важна в подростковом возрасте, когда так хочется знать, что ты не один, что у тебя есть кто-то свой. Мы не лишаем их этой значимой стороны жизни, стараемся по возможности работать с родителями. Правда, это не слишком продуктивно, поскольку большинство родителей – несчастные, потерянные, несоциализированные. По сути, они – те же дети, которых необходимо воспитывать.
– Какой совет вы бы дали молодым людям, которые только задумываются о том, чтобы стать другом подростку-сироте?
– Самое главное – честно спросите себя, зачем вам это нужно. Оцените свой ресурс времени, терпения, душевных сил. Добровольчество – это образ жизни. Человек, который идет на это, должен это осознать. На мой взгляд, это миссия. Потому что это отказ от своего личного времени, своего комфорта, надо впустить в свою жизнь постороннего по сути человека. И не просто впустить! Взять на себя ответственность за эти отношения, взращивать их, не ожидая ничего взамен. Портрет волонтера предполагает определенные черты характера и степень самоотдачи. Такое под силу не каждому.
Фото из личного архива проекта «Право выбора».
