Мы привыкли решать сложные жизненные вопросы, в том числе семейные, в интересах наших детей. Но что скажут сами дети, когда вырастут? Может, они скажут нам, что мы были не правы?
В самом глубоком в мире петербургском метро эскалатор – музей современного человека. В час пик, пока едешь по этой «лестнице-чудеснице», навстречу тебе успевают проплыть человек двести, не меньше. Двести самых разных экспонатов, представляющих род людской.
Андрей насчитал дюжину красивых девушек, пятнадцать парней-бородачей и девять граждан с избыточным весом, прежде чем эскалатор вознёс его на самый верх. Для юного шахматиста хорошая тренировка на внимание и память.
Он спрыгнул с эскалатора, сделал несколько шагов и вдруг у киоска с театральными билетами увидел папу. Папа стоял к нему спиной и разглядывал афишу петербургских театров на ближайший месяц.
Андрей уже рванул было в сторону отца, но остановился. А затем даже отступил немного вглубь зала. Что-то в этой сцене было не то, что-то настораживало. Ага, вот что: папа сейчас должен быть ещё на работе, и, кроме того, он же не любит театры и концерты. Мама говорит, его туда на аркане не затянешь, а тут он даже расспрашивал о чём-то кассиршу. Потом достал портмоне, протянул ей деньги и взял билеты. Неужели пригласит маму на какой-нибудь спектакль?
И в этот миг к отцу подбежала незнакомая молодая женщина, положила ему руку на плечо, и он вмиг обернулся, поцеловал её. При этом у него было такое лицо… Необыкновенно радостное, открытое, нежное, тёплое. Андрей не помнил, чтобы он когда-нибудь видел у отца такое лицо.
Вообще-то Андрей, направлявшийся на занятия по шахматам во Дворец творчества юных, должен был выйти на следующей станции, «Гостиный двор». Но в школе их сегодня отпустили с последнего урока, и теперь он ехал во Дворец раньше времени, а потому решил выйти здесь, на «Маяковской», чтобы прогуляться по Невскому в этот первый по-весеннему солнечный денёк. …Так вот почему отец назначил свидание этой женщине на «Маяковке» – он никак не ожидал, что здесь в это самое время может оказаться сын.
Отец обнял женщину за плечи, они вышли на улицу Марата и повернули направо. Вот она взяла его под руку. Вот они медленно пересекли Стремянную. Там стояла, играя на солнце бликами, папина новая свежевымытая машина. Отец, всё так же не спеша, снял её с сигнализации, распахнул перед спутницей дверь, потом сел за руль, и они уехали.
Женщина была красивая – высокая, стройная, яркая. С мамой ничего общего. И тут Андрей вдруг задумался: а мама – какая? Тоже красивая, но совсем по-другому – красота её не броская, тихая, родная…
Андрей постоял, наблюдая, как отцовская машина вклинилась в поток и на ближайшем перекрёстке свернула направо. Ему было уже пятнадцать, он всё понял…
Ни в какой Дворец Андрей уже не пошёл. Он долго ходил по Невскому проспекту, разглядывая встречных прохожих. Одни, с озабоченными и напряжёнными лицами, чуть не бежали. Другие вышагивали не спеша, вертели по сторонам головой, беззаботно болтали о чём-то со своими спутниками. Таких, кто гулял по Невскому потому, что ему очень плохо, здесь не было.
Андрей вернулся домой в полседьмого, когда обычно приходил с шахмат.
– Как дела? – спросила мама.
– Всё нормально, – ответил сын.
Дежурный вопрос – дежурный ответ. И ни слова больше.
А отец вернулся намного позже обычного. Мама не спросила, где он задержался и как дела. Только сказала:
– Привет! Будешь обедать или уже ужинать?
– Чайку бы, – ответил отец. – Мы там заказали пиццу, так что я, в общем-то, сыт. – Где «там», он не уточнил, и мама не переспросила. Подразумевалось, что на работе.
Андрей смотрел то на отца, то на мать и сопоставлял факты.
Сейчас он учится в восьмом классе. А когда учился в седьмом, отец уже опаздывал «с работы»? Да, нередко. А когда в шестом? Не помню. Значит, это продолжается уже год. А может быть, полтора? Может быть. А может, даже два. И мама так долго ни о чём не догадывается?..
Мама наливала всем чай в чашки. На холодильнике о чём-то чуть слышно вещал кухонный телевизор. Папа сделал себе бутерброд с сыром и начал рассказывать очередную историю, смысл которой был в том, что Дюкин (это их босс) – дурак, и они с Мезенцевым (это папин заместитель) вынуждены во всем с Дюкиным соглашаться, чтобы потом делать по-своему, а иначе их фирма рухнет, и оба они останутся без работы.
Мама слушала отца вполуха. Да и чего там слушать – он ведь рассказывал об этом почти каждый вечер, хотя и с вариантами. Потом она сама рассказала, что у неё на занятиях отчебучил студент из Ирана – отказался сидеть за одним столом с Мироновой. Андрей глянул на отца: тот маму вообще не слушал, уставился в телевизор.
– Ну, а у тебя, сынок, что было сегодня? – спросила мама, и голос её показался Андрею каким-то искусственным, словно мама стояла на сцене и играла какую-то роль.
Источник фото:
«А ведь она про отца всё знает, – внезапно подумал Андрей. – Давно знает, но молчит. Почему? Боится потерять отца, потому что его любит? Или потому, что боится остаться одна? А может, надеется, что это временно, как ветрянка – переболеет и поправится? Но ведь он её предал, а как жить с предателем?..»
– Эй, ты о чём задумался? – мать легонько ткнула Андрея указательным пальцем в плечо.
«А если взять да выложить им всё, как есть?! Интересно, какое будет лицо у отца? А у матери?» – Андрей внимательно посмотрел на них обоих.
– Ну, что там у тебя сегодня стряслось? – шутливо сказала мать. – Давай-давай, признавайся!
– Не был я сегодня на шахматах! – у Андрея уже не было сил держать в себе всё, что накопилось за день.
– Где же ты был? – медленно и тихо произнёс отец, уже догадываясь, что сейчас будет скандал.
Андрей хотел в ответ выкрикнуть ему всё, но вместо этого так же тихо и медленно ответил:
– Нас в школе отпустили раньше, и я вышел на станции метро «Маяковская», чтобы пройти до Дворца пешком, по Невскому. …А ты, папа, не хочешь признаться, где ты был?
– Это касается только меня и мамы! – выкрикнул отец. – И ты ещё мал, чтобы требовать у родителей отчёта!
– Подожди-подожди, – остановила его мать. – Он уже не такой маленький. Он вырос. И уж раз ему стало известно про... про твои подвиги, пусть знает всё. В конце концов, мы приняли это решение ради него.
– А я не считаю, что он уже достаточно взрослый, чтобы понять! – отец встал и демонстративно вышел в комнату.
«Сам-то говорить боится», – мстительно подумал Андрей. И мать, словно подслушав его мысли, объяснила всё, как есть:
– Около двух лет назад папа полюбил другую женщину. Это бывает... Но мы решили, что пока ты не окончишь школу, он не уйдёт из нашей семьи. Мы так договорились с твоим папой, потому что не хотели, чтобы ты рос без отца. Мы сделали так, потому что очень тебя, Андрюшенька, любим. Вот и всё.
– Нет, не всё! – закричал Андрей. – Это, это… Он притворяется, будто был на работе, ты притворяешься, будто ничего не знаешь. И вдвоём передо мной притворяетесь, будто у нас семья. А это не семья! Это сплошное враньё! Враньё!..
Андрей не мог больше говорить, его душили слёзы. Он вскочил и убежал к себе в комнату. Упал на кровать и накрыл голову подушкой. Он больше не хочет с ними жить! И вообще не хочет жить. И…
Дверь тихо открылась. Мать вошла, присела на кровать рядом с Андреем и стала гладить его по спине. И всё это молча, без слов.
