Предисловие
Итак, начну я с того, что Королевство Бельгии совсем не мечтает принимать на своей территории не только потенциальных резидентов, но и даже туристов. Без долгих примеров скажу только, что в финском, итальянском или французском посольстве вам будут рады гораздо больше. Я же подавала документы на воссоединение семьи, и мне пришлось столкнуться с зашкаливающим бюрократическим кретинизмом. В связи с этим большая часть моей беременности прошла дома, в Петербурге.
Оглядываясь назад, думаю: была в этом доля удачи – я успела оценить по достоинству Северную больницу, сбежать под расписку из Мариинской, но вполне успешно полежать на сохранении в 8 недель в совершенно замечательном гинекологическом отделении НИИ скорой помощи им. И. И. Джанелидзе.
В Европе, например, мне бы прописали постельный режим, утрожестан пару раз в день, и положились бы на удачу. В целом, это удача и есть. То, что должно произойти – произойдет. Так говорил мне мой врач: "Ты можешь провести все 40 недель в асане с поднятыми вверх ногами, но судьба есть судьба". Итак, было лето, был Петербург, я ждала визу и старалась понять, куда дует мой ветер перемен.
Каждая беременность индивидуальна. Моя закрутила меня в сумасшедший круговорот: километры на велосипеде по дневному и ночному городу, километры в бассейне, всевозможные, самые отважные асаны на йоге для беременных. Это время – как торжество силы, энергии и бесстрашия над всем этим «я не могу, я же беременна». Да, и немного бесшабашности. Но я слушала себя и чувствовала, что могу. Это важно. Время летело незаметно. В Петербурге наступила поздняя осень, а мне наконец выдали визу. На 30-й неделе беременности я прилетела в Брюссель.
Страхование в Бельгии
Все, что могло быть сделано в Бельгии, уже сделал Костя (муж), пока мы ждали решение бельгийского МИД по моей визе, – разузнал всю информацию и выработал быструю стратегию поведения. А сделать нужно было немало: за оставшееся время до родов – оформить прописку в квартире, получить ID, встать на учет в службу государственного медицинского страхования («мутюэль»), которая, в зависимости от услуги, покрывает около 60% счетов, а также чтобы о моем существовании узнали в страховой компании от работы мужа, которая так удачно покрывает все остальное. Без этого любое медицинское обслуживание вылилось бы в совершенно невероятную сумму. Огромное терпение и автодозвон в течение нескольких недель понадобились нам, чтобы добиться от местных бельгийцев выполнения своей работы. Да, это норма. В Бельгии все делается долго. Очень долго.
Врачи
В Бельгии, как правило, ты сначала выбираешь врача, а потом уже госпиталь – тот, к которому прикреплен врач. Как и в большинстве случаев, врача выбирают по отзывам и рекомендациям знакомых. Большинство жен коллег Кости наблюдались у статусного бельгийского эскулапа, запись к которому на месяц вперед, без возможности интерактивного общения в случае различных вопросов. Небольшое отступление: надо сказать, это распространенный момент в Бельгии – к врачу по беспокоящему тебя вопросу ты можешь попасть либо через месяц-два-три, либо через скорую. Вообще, люди тут не балованные: получив пару раз немаленькие счета за вызов скорой, в другой раз понимаешь, что не все так плохо и вполне доберешься до клиники сам. А еще лучше – потерпишь до утра, а там посмотришь, чтобы зря не кататься. Это один из основных моментов, которому меня научила Бельгия, – быть проще!
Приехав в Бельгию, потрепыхавшись на первых порах, надо выбрать лучшее; надо по крайней мере выбирать (!), а не пойти по первой же рекомендации к врачу и у нее же остаться. А вот в Питере моя врач следила за мной, как орлица, посмеивалась над моими страхами, поругивала – уже даже не помню за что, но поругивание – это часть ритуала у российских врачей – заставляла ходить про врачам, проверять и перепроверять, регулярно сдавать кровь и все наставляла меня. А УЗИ! Какой потрясающий был узист: и с этой стороны посмотрел, и с другой, и в 3D, и в 4D, и фотографии, и диск, и все на свете, сетовала я. Это такой психологический момент – неприятие нового. По рекомендации друзей мы выбрали молодую женщину-врача, гречанку. Не последнюю роль сыграло то, что она прекрасно говорила на английском. И это была еще одна моя удача. Крайне важно найти своего врача, человека, с которым ты будешь на одной волне, особенно в таком деликатном и судьбоносном вопросе, как появление на свет твоего ребенка. В первую очередь тебе должно быть комфортно. И мне было комфортно. А может, я просто утомилась иметь дело с бельгийцами, решая вопросы страховки, доверилась и отпустила все свои страхи. Да и откуда было им появиться. У меня был абсолютный минимум информации о себе, кроме того, что у меня все прекрасно. Даже анализы приходили напрямую к моему врачу, а она не думала делиться ими. Странным и замечательным было то, что в Бельгии УЗИ не считается вредным для здоровья ребенка, и его делают при каждом осмотре. Поэтому этих осмотров мы ждали с большим нетерпением.
Подготовка к родам
В Бельгии государственная страховка позволяет тебе пройти оплачиваемый курс из 9 занятий кинезитерапии, где тебя научат, как справляться с увеличившейся нагрузкой на спину, правильному дыханию при родах и дадут наставления партнеру. У нас не было на это времени. Тем не менее как опция это присутствует. Также в Бельгии начиная с 37 недель ребенок считается доношенным, в случае родов и удовлетворительного состояния он не отправляется в инкубатор, а остается в палате с мамой. Что и случилось с нами. А с 39 недель ты сама можешь решить, в какой именно день ему появиться на свет. Моя врач, например, решила родить на неделю раньше, так как просто... устала.
Роды
На последнем приеме, а он был в 37 недель, моя врач сказала, что с этого момента мы с ребенком готовы. Я могу ходить по 10 километров пешком, подниматься по лестницам, плавать, убирать в квартире, танцевать танцы с бубнами и делать все что захочу в пределах разумного. В конце 37-й недели начались роды. Надо отметить, что в Бельгии стремление сделать обстановку во время родов максимально приближенной к естественной и домашней принимает порой, на мой дилетантский взгляд, угрожающие жизни размеры.
Нас с Костиком встретили и привели в палату (верхнюю одежду и обувь мы сняли уже непосредственно там, что для России стало бы нонсенсом), меня подключили к аппаратам, контролирующим жизнедеятельность малыша, и оставили отдыхать. Схваток все не было, мы болтали, смеялись, ходили пешком с первого этажа на восьмой и обратно, отбивались от свалившейся нам на голову патронажной сестры и слушали заранее заготовленную нами музыку. Я все ждала, когда же все будет «по-серьезному», когда нас переведут в стерильную палату и начнется. Но время шло, появились схватки. Я не знаю, какими единицами измерялась та боль, но ад существует – он в диапазоне 150 по шкале их приборов. Была опция принять ванну для расслабления, можно даже было родить в воде, но я не захотела. После эпидуральной анестезии дело пошло веселее, и наш мальчик, кряхтя, появился на свет под лиричную музыку Шопена. Лириком почему-то он от этого не стал, но это уже совсем другая история.
Послесловие
Малыша сразу кладут маме на грудь – считается, что чем ближе он к теплу материнского тела, тем лучше. Телесный контакт приветствуется и поощряется. Нас так и не перевели в стерильную палату. Так и лежала рядом наша верхняя одежда, а патронажная сестра даже не переоделась во время родов. Все прошло благополучно и в спокойной обстановке. Единственное, чтобы быть правдивой до конца, где-то в подсознании так и остался вопрос: а что было бы, пойди что-то не так, была бы быстрой и правильной их реакция? Сейчас в России идет тенденция с Запада – не утрировать, не залечивать, но врачи старой закалки и воспитания все делают по старинке. Каждый выбирает свой путь. Я же, оглядываясь назад и имея возможность дать оценку обеим системам, считаю, что есть определенный предел, до которого ты готова быть «проще», и все же лучше перестраховаться.
