Изображение с сайта
Я ела вязкую субстанцию и чувствовала, как к горлу подступают рвотные позывы. Отвратительный, мерзкий, невероятно жирный бульон кирпичом падал в желудок. Отказаться от «угощения» было как-то неудобно, но и давиться не было сил…
– Мама, суп просто супер! Очень вкусно! – ложку за ложкой уплетал «тюремную похлебку» сын моей знакомой, Кеша.
– Спасибо, зайчик, я старалась. Ты в комнате убрался? – спросила за трапезой своего ребенка Вика.
– Да, убрался. И книжку дочитал.
– Какой ты у меня молодец! Ну все, доел? Иди погуляй с Баксом. Давай, давай! Дай нам поболтать вдвоем немножко…
«Пусть с детства готовится»
И все, казалось бы, в этой семейной сцене было заурядно. Поел, сказал спасибо, пошел выводить собаку. Ну подумаешь, тошнотворный суп, ну подумаешь, Бакс – немецкая овчарка размером больше, чем ты сам… Все бы, как говорится, ничего, только вот одно «но» никак не укладывалось в моей голове.
В тот день, когда я пришла домой к этим людям, 12-летний мальчик ходил с соплями до колен и температурой 37,3. Сперва, как только вошла в квартиру, я увидела, как он драил полы, а после и вовсе в дождь (!) был отправлен выгуливать пса.
– Вика, так он же болеет… Хочешь, я Бакса выведу? Я все равно уже скоро пойду, – робко предложила я.
– Ой, да что с ним случится? Знаешь, в Европе вообще нет такого понятия, как «простудился, сиди дома». В той же Англии детей перестают водить в школу только тогда, когда их, извините, рвет фонтаном. И то, чтоб других не заразили. Ну 37 с небольшим, и что теперь? Да и потом, знаешь, мужик растет, а не домашняя орхидея. Ничего-ничего, пусть с детства готовится…
Хотелось сказать, да уж, с такой-то мамашей к чему угодно приготовишься... Но я промолчала. Какая Европа? Какая Англия? Мы здесь и сейчас, в России, в холодном климате, среди межсезонных вирусов и прочих кошмаров.
Вернувшись с прогулки и помыв лапы мохнатому чудищу, Кеша отправился в свою комнату. В комнату, которая еще не так давно принадлежала его старшей сестре.
– А у вас перестановки, переезды, смотрю, какие-то? Тут же вроде раньше Маруся жила? – аккуратно спросила я Вику, кивнув в сторону Кешиной комнаты.
– Да… Жила. Но больше не живет. Вообще больше не живет с нами. Даже не знаю, как и рассказать, – не без актерской скорби, томно отвела глаза моя знакомая.
Все дети при деле
А я даже не знала, хотела ли я слушать про то, что было дальше, или нет, но из приличия все же попросила поделиться.
– Вот так растишь детей, вкладываешь в них всю душу, холишь, лелеешь, любишь, а они тебе что? А они тебе нож в спину! Представляешь, окончила она, значит, школу, отгуляла выпускные, праздники, там уже июнь начался… Захожу в ее комнату, а шкаф пустой. Ничего нет! Даже зимнюю одежду прихватила, – горячо рассказывала Вика. – Когда вспоминаю, до сих пор мороз по коже. Я так испугалась! Если бы ты только знала…
– А куда она так стремительно уехала и, главное, почему? – спросила я в замешательстве, не поверив своим ушам.
– Куда-куда… К бабушке в Москву, понимаешь ли. Родственнички мне только вечером позвонить удосужились. Говорят, мол, все хорошо. Маруся в МГУ учиться будет. Мы ее не бросим, поддержим. Не волнуйся, звони. Так и выросла наша Маруся, вот и вся благодарность, – развела руками Вика.
Поворот был, правда, более чем неожиданный. Вика никогда не была моей подругой или даже приятельницей. Изредка я вынужденно заезжала к ней за макетами печатных версий журнала, где подрабатывала. Она – фрилансер, верстальщик на дому.
Я хорошо помню Марусю. Тоненькая, как тростинка, девочка всегда была очень мила, скромна и обходительна. Она занималась фигурным катанием и играла на фортепиано. Вика ею гордилась, скорее, даже хвасталась и постоянно, постоянно, как и Кеше, поручала какие-то задания разной степени выполнимости. Маруся то мыла посуду, то мыла полы. То бегала в магазин, то играла с младшим братом. То есть как… Младший брат, сколько я помню этих детей, вообще всегда был на ней.
Маруся появилась на свет от очень обеспеченного бизнесмена, сына еще более обеспеченного бизнесмена из Москвы. Кеша – от менее успешного бизнесмена из Петербурга. С обоими мужчинами Вика развелась. Или они развелись с ней, я этого точно не знаю.
И затем, имея двух маленьких детей на руках, она начала устраивать свою жизнь.
А ты достаточно любим?
В те редкие разы, когда я заезжала за макетами, она то и дело рассказывала мне про то, как Жан-Лука из Палермо катал ее на кабриолете по Сицилии, или про то, как Йонас из Мюнхена проводил ей дегустацию рислинга в альпийских долинах.
Интересно, конечно, было послушать, но всегда возникал один и тот же вопрос: а что же твои дети?
На сей раз, когда было уже известно, что Маруся самостоятельно сбежала к бабушке в Москву (подчеркиваю, ее мама даже не знала, что ребенок поступает в Московский университет), а Кеша выводил собаку с соплями и температурой, Вика была увлечена Пьером из Бордо. Рассказывала про свои планы на Новый год. Как они поедут в Париж и как ей в целом нравится Франция… Ребенку в этих историях, разумеется, места не было. Он, вероятно, также должен был отправиться к бабушке в Москву.
Я была в полной растерянности и не знала, как вообще комментировать происходящее. Имела ли эта женщина право на счастье с богатыми иностранцами? Конечно же, да. Была ли она плохой матерью для своих детей? Конечно же, нет. Что Маруся, что Кеша, оба учились в хорошей петербургской гимназии, занимались в различных секциях и кружках, всегда были красиво и аккуратно одеты, стабильно ездили летом на море… Но достаточно ли этого всего, чтоб чувствовать себя любимыми, нужными и не сбегать из дома к бабушке сразу после 11 класса? Втихаря? Не уверена.
Не Пьер, так Джон
Наверное, отвратный Викин суп ударил мне прямо в голову. Почему-то в тот вечер мне стало очень грустно не только за ее детей, но и за нее саму, если честно. Женщина, пытающаяся всеми силами ухватиться за угасающую молодость (на днях ей стукнуло 40), колющая в свое лицо тонны ботокса и гиалуроновой кислоты, на глазах упускала самое важное, что есть в этой жизни. Своих детей.
Нет, она, очевидно, не грустила из-за Маруси, она лишь делала вид. Дочь пристроена, живет в столице, учится в престижном вузе на престижном факультете… Ну и что с того, что не общается с родной матерью? Главное, что у всех все хорошо. Она, ЭГОИСТКА, свой выбор сделала. Сын тоже вот-вот вырастет и выпорхнет. Он же не домашняя орхидея в самом деле, чтоб у матери на шее сидеть… Да и у матери есть дела поважнее, чем с ними возиться. Не Пьер, так Джон, не Джон, так Николя…
– Спасибо, Вика, за вечер. Отдельное спасибо за суп. Макеты передам, директор тебе завтра позвонит. И знаешь, давай, наверно, в следующий раз он сам к тебе за ними заедет. Уж слишком много нюансов каждый раз. Лучше все с ним на берегу решите. Тет-а-тет, так сказать, – мялась я в дверном проеме.
– Да без проблем, договорились. Ты так стремительно уходишь сегодня, даже кофе не выпьешь? – любезничала знакомая.
– Дел по горло. Даже кофе не выпью. Марусе привет передавай, если будете общаться.
– Да-да, передам, если будем, – сказала Вика и добавила: – Слушай, а наш директор… Он женат вообще? У него такая тачка крутая...
