Источник фото: https://www.shutterstock.com/
День учителя – и в каждой школе столы преподавателей завалены букетами, подарками, на которые добровольно-принудительно собирали деньги все родители. В газетах появляются трескучие передовицы о пахарях школьной нивы и ветеранах битвы за знания, в роно раздают грамоты. Это происходит каждый год.
Дед Яков и Шуберт
Но кто сказал, что бывают только школьные учителя? Да, часть моего детства прошла за задней партой бабушкиного класса: пока она вкладывала школьную программу по литературе в своих десятиклассников, у меня был шанс научиться читать по «Войне и миру» и по «Обломову». Я знаю, каковы учителя и в школе, и дома, и каковы преподаватели в вузе.
И на фоне этих многих профессионалов, наполнявших мою голову знанием, как пустую кладовку – разными предметами, мало связанными друг с другом и не всегда потребовавшимися в дальнейшем, – все равно вспоминается один человек. Я видела его не так уж часто, но общение с ним произвело на меня неизгладимое впечатление. И многому научило.
Мне, ребенку, он казался пожилым, и я называла его про себя, а то и вслух, «дед Яков». Теперь я понимаю, что ему было едва за пятьдесят. Он жил в маленьком городке Велиже бывшей Витебской губернии, который после ряда территориально-административных потрясений угодил на задворки Смоленской области, да так там и застрял. Когда-то это был город с крепостью и ратушей, потом стал заштатным еврейским местечком, а после войны, во время которой Велиж почти на два года стал практически линией фронта, там осталось очень мало коренных жителей. Кто-то ушел на фронт и не вернулся, кто-то остался во рву на краю гетто, кто-то подался в большие города искать послевоенного счастья. Родня деда Якова так вся и растворилась.
Меня каждое лето «ссылали» в этот городок, потому что там жили родственники – тоже, кстати, довоенных корней. «Ссылка» эта на самом деле была очень комфортной. Мне никто не докучал, я могла кататься на велосипеде где угодно, купаться в реке и лазать за малиной, читать книжки, которые я брала в местной библиотеке, ходить за грибами... На самом деле я никому была не нужна, и всех устраивало, что я самодостаточна.
В своих вольных шатаниях по окрестностям я и набрела на дом деда Якова. Дом был обыкновенный, как говорили на восточной окраине бывшего Великого княжества Литовского – звычайна хата, папрастас намас. Меня удивило обилие разнообразных цветов вокруг неказистой постройки. Тогда, во времена моего детства, такие пышные цветники были вовсе не в моде, на них никто не тратил времени. Я долго стояла, разглядывая неизвестные мне тогда растения. Сзади раздался голос: «Любуешься или сорвать хочешь?».
Источник фото: https://www.shutterstock.com/
Я обернулась. По немощеной, заросшей травой улице подходил пожилой человек, опираясь на палку. Одна нога у него была сильно короче другой, на носу были очки в толстой оправе, перемотанные на переносице какой-то тряпочкой, а в руке он нес авоську с хлебом. Тогда хлеб в Велиже был дефицитом – его продавали по одной буханке в руки, потому что несознательные горожане откармливали им свиней.
Я ответила, что рвать ничего не собираюсь, а просто смотрю. Старик продолжил: «А ты знаешь, как эти цветы называются?».
Я не знала. Тогда дед зашел в дом и вынес толстую книгу с картинками. Это оказался дореволюционный ботанический атлас Шуберта. Так получилось, что Шуберт-ботаник вошел в мою жизнь раньше, чем Шуберт-музыкант. Рассматривание этого атласа с постоянным экскурсом на живую цветочную грядку я до сих пор вспоминаю, как некую волшебную историю.
Уроки мироздания
Как-то незаметно я стала все чаще приходить к старику. Он всегда был очень рад, даже когда болел и с трудом выходил из дома. И каждый раз меня ждал новый рассказ о природе, о том, что нас окружает и как это связано с человеческой жизнью. Когда я приходила после грозы, Яков рассказывал, что такое радуга. Когда приносила из леса грибы или неизвестные мне ягоды, он аккуратно раскладывал мои находки по старой скамейке, на которой мы сидели под навесом возле дома, и о каждой из них был готов говорить очень долго. Он объяснял, почему жалит крапива и кусает пчела, чем картофельные ягоды отличаются от томатов, а цапля – от журавля. И только про снег он мне не рассказывал, потому что осенью я возвращалась домой и мы не виделись с ним до лета. Я знала, что в саду за домом у Якова были улья, но он никогда не звал туда, говорил, что это небезопасно.
Дед Яков не был учителем. Он не был даже настоящим дедом – у него не было внуков. Как говорили мои родственники, он жил совсем один на инвалидную пенсию и подрабатывал продажей меда на рынке. В молодости он был пасечником в колхозе, никакого образования, кроме школьного, не получил. Он не был даже на войне, потому что родился хромым, не был и в гетто, потому что попал в эвакуацию. Яков страстно любил природу, читал книги натуралистов, которые мог достать, и занимался самообразованием. Он меня даже научил лечить травами. С тех пор я умею находить лекарственные растения, знаю их полезные и опасные свойства, знаю, как приготовить лечебный состав. Я могу поговорить с любой кошкой, собакой или курицей, могу сделать так, что стая чибисов прервет свой полет и станет кружить вокруг меня, откликаясь на мой зов. Это тоже уроки деда Якова.
Источник фото: https://www.shutterstock.com/
Помню, как мы сидели на скамейке, а он рассказывал – про лес, про воду, про животных, про мироздание, про жизнь в других мирах... И я спросила, почему мои старшие родственники никогда не говорят со мной так, как он. Они знают одно: «делай уроки», «мой посуду», «поздно не гуляй», «закрывай дверь», «не мешай». Старик помолчал и ответил, что это дает мне возможность любить своих будущих детей больше, чем любили меня. Через много лет, когда у меня родилась дочь, я вспомнила эти слова и больше не забываю, хотя деда Якова давно нет на свете. А младшего моего внука зовут Яша...
Не каждому в жизни попался такой дед Яков. Но я знаю примеры, когда сосед мог оказывать на ребенка большее влияние, нежели учителя и даже родители. Кому-то другом и учителем оказывались тренер или библиотекарша, бабушкина подруга или отец одноклассника. Человек, которому ребенок доверяет, к чьим советам прислушивается, не обязательно работает в школе и вообще имеет отношение к педагогике. Он просто умеет ребенка слушать и не ставит между ним и собой барьеры.
